Этот тюремный комплекс из красного кирпича, напоминающий средневековую крепость (тюрьму и впрямь иногда путают с цитаделью Шпандау, которая находится в нескольких километрах севернее), был построен в 1876 г., когда Шпандау считался далеким пригородом Берлина. Начиная с 1879 г. тюрьма обрела статус военной. Однако после 1919 г. в ней содержались и гражданские заключённые. А в 1933 г. пришедшие к власти национал-социалисты превратили тюрьму Шпандау в некий пересыльный пункт для временного размещения так называемых «арестованных в целях пресечения преступлений» и политзаключенных, которых затем отправляли в концентрационные лагеря. Но данное заведение прекрасно подходило и для казней. Вплоть до 1947 г. здесь еще существовало специальное помещение, где можно было приводить в исполнение смертные приговоры. Это помещение было оборудовано самой современной на конец XIX века гильотиной. Выложенный плиткой пол имел наклон для стока крови. Кроме того, здесь имелась балка с крючьями, на которой одновременно можно было повесить восьмерых людей. До начала Второй мировой войны в тюрьме Шпандау содержалось более 600 заключённых. Тюрьма Шпандау, занимавшая территорию 3,2 га, располагала 132 одиночными камерами, 5 пересыльными и 10 большими залами на 40 человек каждый.

              

Для семи военных преступников, осужденных Нюрнбергским международным трибуналом, тюрьму в Шпандау, находившуюся в английском секторе Западного Берлина у пересечения Вильгельмштрассе с Адамштрасе, специально переоборудовали. С внешней стороны стены, окружающей тюремные постройки, поставили еще два дополнительных ограждения из колючей проволоки в три метра высотой, причем на ближайшее к стене непрерывно подавалось напряжение в 4000 вольт. В конце 60-х годов это ограждение не использовали, хотя кнопки включения защиты были выведены на вышки часовых (нажимать их без приказа категорически запрещалось).

В середине 70-х годов эту ограду полностью демонтировали, оставив лишь фундамент. Ширина запретной зоны между кирпичной стеной тюрьмы и внешним проволочным ограждением на разных участках была разная и составляла от 3 до 10 м. В стратегически важных точках было построено шесть деревянных сторожевых вышек, на которых разместили мощные прожекторы. Произошли изменения и внутри корпуса. Гильотину разобрали и вывезли. Маленькие одиночные камеры модифицировали, чтобы исключить возможность самоубийства.

         

В длинном коридоре внутреннего блока, где планировалось разместить заключенных, имелось 32 камеры. Это были помещения со сводчатым потолком, имеющие три метра в длину, почти два с половиной в ширину и немногим менее четырех в высоту. Голые стены были выкрашены грязно-желтой краской с белой полосой сверху. Напротив двери под потолком имелось небольшое зарешеченное оконце с коричневым целлулоидом вместо стекла. У левой стены стояла черная металлическая кровать с матрасом на металлических пружинах и серыми одеялами. Из другой обстановки был старый, покрытый коричневым лаком, обшарпанный стол размером сто на шестьдесят сантиметров, деревянный стул с прямой спинкой, на стене висел открытый кухонный шкафчик шестьдесят сантиметров на сорок с единственной полкой. В углу у двери стоял смывной унитаз с черным сиденьем. Все было расположено так, чтобы охранник через глазок в двери мог ясно видеть сидящего или лежащего заключенного.

Управление тюрьмой осуществлялось коллегиально четырьмя союзными странами-победительницами и регламентировалось правилами, принятыми сразу после завершения Нюрнбергского процесса. В соответствии с этими правилами каждая сторона назначала своего директора тюрьмы и его заместителя, которые отчитывались перед судебной комиссией Контрольного cовета (фактически единственными функциями, действительно выполнявшимися союзниками совместно на протяжении десятков лет, были контроль воздушного движения, осуществлявшийся Центром безопасности полётов с 1945 по 1990 гг., и охрана тюрьмы Шпандау). Таким образом в тюрьме было четыре директора: советский, английский, американский и французский. Они приезжали в тюрьму 2-3 раза в неделю и решали все организационные вопросы, связанные с содержанием заключенных. Администрации союзников управляли тюрьмой по очереди, ежемесячно сменяя друг друга. О том, под чьим управлением находится тюрьма, говорил соответствующий флаг перед зданием Контрольного Совета.

Администрация, управляющая тюрьмой в данный момент, не могла единолично что-то менять в режиме: все мало-мальски важные решения принимались только единогласно на совещании четырех директоров, каждый из которых обладал правом вето. Точно так же консилиум из четырех врачей единогласно решал, как лечить заболевших заключенных.

В соответствии с упомянутыми правилами, внешнюю охрану тюрьмы поочередно, с ежемесячной сменой караула, осуществляли воинские подразделения государств-победителей — СССР, США, Великобритании, Франции. Кроме внешней охраны имелась охрана внутренняя, следившая за заключенными, и вспомогательный персонал (ведь и само колоссальное здание тоже нужно было обслуживать — свет, вода, тепло, канализация). Весь гражданский персонал — от электрика и повара до священника — набирался из представителей разных стран. Интересно, что «рабочим» языком общения представителей держав-победительниц в Шпандау был установлен немецкий. Но ни один немец (за исключением, конечно, самих заключенных военных преступников) не имел права переступать порог тюрьмы.

Разрешение на доступ к заключенному имели только охранники из действующей смены надзирателей, их руководители и медперсонал. В здании тюрьмы постоянно находилась дежурная смена надзирателей. Охрана внутренних постов всегда была смешанной. Наши, англичане, французы и американцы по часу дежурили с внешней стороны тюрьмы вместе с часовым на главных воротах, потом несколько часов у камер. Вход и выход осуществлялся исключительно через главные ворота. Тот, кто хотел пересечь полосу безопасности, окружающую Шпандау, должен был предъявить пропуск, подписанный всеми четырьмя комендантами. Содержание охраны и узников оплачивалось из городского бюджета, а позднее из федеральной казны. Ежемесячная передача управления тюрьмой и смена внешнего караула происходила по следующей схеме, которая никогда не нарушалась:

Пока нет точных сведений о численности караула периода 40-50-х годов. Согласно П. Петфилду «Каждая сторона [...] выставила по тридцать два солдата для несения наружной караульной службы». По данным же М. Подковиньского караул в Шпандау состоял «из двух офицеров, двух сержантов, шести унтер-офицеров низшего чина и 44 солдат с автоматами и гранатами со слезоточивым газом, т. е. общее количество личного состава — 54 человека. Вероятно, в данном случае речь идет сразу о двух караулах, поскольку каждый караул, охранявший Шпандау, обычно нес службу двумя составами, ежесуточно сменявшими друг друга на протяжении месяца. Тогда получается, что суточный караул насчитывал 27 человек.

         

Бывший английский солдат Д. Ролл, охранявший Шпандау в мае 1949 г. вспоминал, что «...в карауле, который [...] мы приняли от американцев (если мне не изменяет память) было семь постов. Пост № 1 у главных ворот, остальные с промежутками на вышках. [...] Внутри главных ворот, справа, находилась комната отдыха охранников, напротив нее — четыре объединенные офицерские квартиры. Остальной состав, не находящийся на дежурстве, жил вне стен тюрьмы. Помимо семи постов [в составе караула] Шпандау был предусмотрен сопроводительный конвой для возможных посетителей заключенных, который оставался при них все время их пребывания в тюрьме».

Согласно многочисленным свидетельствам примерно такую численность имел и советский караул. С конца 60-х годов в состав советского караула входили: начальник караула, помощник начальника караула, два разводящих, два патрульных, караульные семи трехсменных постов (21 человек), связист и повар — всего 29 человек. Патрульные осуществляли охрану способом патрулирования в темное время суток.

           

Возможно, в первые послевоенные годы, когда в тюрьме отбывали срок семь осужденных военных преступников, состав караула был более многочисленным, чем впоследствии. Однако количество и дислокация постов оставалось неизменными с самого начала — семь. Один пост (пост № 7, но, если Д. Ролл не путает, в английской постовой ведомости он значился, как пост № 1) находился у караульного помещения под аркой. Часовой этого поста охранял въездные ворота. Если возникала необходимость, например, вывезти мусорный контейнер, выходил вооруженный разводящий и открывал ворота. При этом часовой занимал удобную позицию для отражения возможного нападения, контролируя въезд вместе с разводящим. Остальные шесть постов находились на сторожевых вышках. О них следует рассказать более подробно.

Вышки, построенные в 1947 г., были деревянные. По описанию уже упоминавшегося английского солдата Д. Ролла вышка состояла из тесной деревянной будки приблизительно 3 x 3 фута, частично застекленной. Будка размещалась на квадратной площадке приблизительно 8 x 8 футов. Часовому не разрешалось находиться внутри будки, он мог туда зайти лишь в начале каждого часа, чтобы по телефону доложить в караульное помещение об обстановке. Кроме того, каждые полчаса часовой делал отметки времени на специальной ленте. По сторонам площадки были установлены два ручных пулемета «Брен» и два прожектора. Личным оружием являлся пистолет-пулемет «Стен». Добраться до площадки можно было по железной лестнице-стремянке, которая по звонку опускалась при смене поста, после чего заступивший часовой снова поднимал ее.

    

В октябре 1955 г. деревянные вышки заменили бетонными. Вышка имела в плане квадратную форму. Внизу дверь с замком. От подъемных лестниц отказались, установив внутри вышки стационарную металлическую лестницу с промежуточной площадкой. В потолке — квадратный металлический люк (он не запирался). Поднявшись наверх, часовой опускал за собой крышку люка и оказывался внутри застекленной будки размером примерно 2 х 2 м. В этой будке находился телефон для связи с караульным помещением. Внутри также размещался обогреватель и решетчатая скамейка-полка, на которой были уложены подсумок с четырьмя запасными магазинами к автомату, противогаз, каска, радиостанция. Застекленная дверь вела на опоясывающую будку наблюдательную площадку, огороженную бетонными бортами. Сверху площадку полностью укрывал козырек. На каждой вышке на противоположных бортах площадки были установлены два стационарных мощных поворачивающихся прожектора. Для более надежного огневого прикрытия периметра у часовых постов № 1, № 3 и № 5 на вышках, кроме автоматов, имелись три пулемета РПК с боезапасом (еще один пулемет находился в караульном помещении). Днем часовой вел наблюдение, «нарезая круги» вокруг будки, через определенные промежутки времени по телефону докладывая обстановку, вечером нес службу с использованием прожекторов. Для исключения несанкционированного доступа на вышку извне после того, как смена часовых на вышке была произведена, разводящий запирал входную дверь специальным ключом. На вышке имелась также закрытая предохранительным стеклом кнопка тревожной сигнализации (о случаях приведения кнопки в действие информации нет).

              

Советская сторона принимала тюрьму под управление и охрану от французов и сдавала американцам. Несение караульной службы было возложено на 2-ю мотострелковую роту 133-го отдельного мотострелкового батальона (до 1962 г. он имел статус отдельного комендантского батальона). Смену караулов двух стран производили первого числа каждого месяца. Первоначально данная церемония происходила перед главными воротами тюрьмы, на ней часто присутствовало множество зрителей. В последние два десятилетия церемония проводилась во дворе тюрьмы сразу за тамбуром главных ворот. Выглядело все красиво и торжественно.

    

    

    

Сам ритуал, начинавшийся первого числа каждого месяца в 10 часов утра, практически не менялся и за несколько десятилетий был прекрасно отработан всеми участниками. Насколько известно, никаких эксцессов при смене ни разу не возникало (за исключением нескольких обмороков караульных). Но зрители видели далеко не все. Настоящее действо было тщательно скрыто от посторонних глаз, и до сих пор в открытом доступе опубликованы только фотоснимки, отображающие официальную торжественную часть. О том, что происходило за красивыми декорациями спектакля «Смена караула в Шпандау», стало известно, лишь благодаря воспоминаниям его непосредственных участников — бывших воинов 133-го омсб.

         

Как уже говорилось, советский караул принимал тюрьму от караула Франции. В этой схеме (она общая для караулов всех стран) была одна особенность, о которой до нынешней поры не догадывались посторонние, поскольку об этом никогда нигде не упоминалось. Фактически, для того, чтобы принять тюрьму под охрану у французов (или сдать американцам), в Шпандау отправлялись не один, а сразу два состава караула. Первый караул, который непосредственно участвовал в торжественной церемонии приема-сдачи, был облачен в парадную форму роты Почетного караула. Он так и назывался приемный караул (соответственно при сдаче американскому караулу он становился сдающим). Вплоть до начала 60-х годов на торжественной церемонии обязательно присутствовали военные коменданты всех четырех союзных держав. Когда торжественная церемония заканчивалась, и все приглашенные на нее официальные гости отправлялись на банкет, на сцене появлялся второй, рабочий караул, одетый в обычную повседневную форму, и без лишнего шума во дворе тюрьмы происходила смена приемного караула рабочим, который и продолжал нести службу. При этом приемный караул отбывал к месту постоянной дислокации, и на следующий день уже в повседневной форме приезжал в Шпандау, смена караулов производилась в обычном режиме. Так через сутки и меняли друг друга оба караула в течение месяца.

           

В действительности прием караула у французов выглядел так. Из бригады выезжали два автобуса ЛАЗ (летом 1987 г. их заменили на «Икарусы» и ГАЗ-66. В первом автобусе ехал приемный караул в парадной форме, во втором — рабочий, в обычной повседневной форме. Естественно, оба караула были вооружены в соответствии с Уставом караульной службы. В ГАЗ-66 везли боеприпасы, постельные принадлежности, продукты, книги, пирамиду для оружия, кухонную посуду и прочее имущество. В Шпандау у старшины была каптерка под замком, где хранились кровати для отдыхающей смены. По прибытии на место рабочий караул оставался в автобусе, а приемный строился в колонну по три и строевым шагом заходил в главные ворота под арку. Пройдя тамбур под аркой, караул выстраивался во дворе тюрьмы, напротив уже стоял французский караул, готовый к церемонии сдачи. Ворота закрывались. После приветствия начальник принимающего караула и первая смена вместе с начальником сдающего караула шли менять часовых на вышках.

         

Смена обходила по часовой стрелке все посты периметра. Подойдя к вышке, начальник французского караула снизу давал команду своему часовому на вышке сдать пост, после чего на вышку поднимался советский начкар с караульным, быстро ее осматривал и давал команду караульному заступить на пост. Затем по негласной традиции Шпандау часовые обменивались рукопожатием, француз и начкар спускались с вышки и обе смены двигались к следующему посту. Аналогично проходила сдача постов американскому караулу.

Пока проходила смена часовых, оба караула продолжали стоять в строю друг против друга. Когда начальник советского и начальник французского (или любого другого приемного и сдающего) караулов возвращались со сменой, церемония приема-сдачи завершалась. Иногда после этого оба караула выходили за ворота, чтобы сфотографироваться на память, после чего французский караул уходил, а советский возвращался во двор.

         

Как только французы уходили, на той же площадке строился рабочий караул, заходил во двор и останавливался напротив приемного караула. ГАЗ-66 заезжал под арку. Ворота закрывали. Начальники приемного и рабочего караулов докладывали друг другу и отправляли разводящих менять часовых приемного караула, сменивших французов и стоявших на вышках в парадной форме. Оставшийся личный состав рабочего караула заходил в караульное помещение, ставил оружие в пирамиду и быстро разгружал машину. К этому времени возвращались часовые и присоединялись к приемному караулу. Ворота открывались, ГАЗ-66 выезжал, а за ним выходил приемный караул. По возможности еще фотографировались на фоне главных ворот. Усаживались в автобус и возвращались в бригаду, чтобы на следующий день вернуться и сменить в обычном режиме рабочий караул. А оставшийся рабочий караул размещался, обустраивался — вытаскивали и расставляли кровати, оборудовали караульное помещение, помогали повару, разносили пулеметы и боекомплект по вышкам. Это был самый тяжелый день для рабочего караула, часто несколько первых смен обходились без сна.

    

Несение караульной службы на вышке имело свои особенности, присущие только тюрьме Шпандау. В разгар холодной войны спецслужбы враждующих стран изыскивали любую возможность скомпрометировать противоборствующую сторону. Нередко реальные факты изощренно искажались в пропагандистских целях. Широко известен случай, когда в западной прессе появился снимок нашего часового, несущего службу на одной из вышек тюрьмы Шпандау. Часовой перегнулся через край наблюдательной площадки, чтобы лучше рассмотреть с внешней стороны стены нечто, привлекшее его внимание. В этот момент его сфотографировали. На следующий день этот снимок появился в газетах с душещипательным комментарием: «Советский часовой просит хлеба!» И не только спецслужбы, но и просто падкие на «жареные» факты и пикантные подробности вездесущие проныры-фоторепортеры стремились застать часового врасплох и, как правило, не упускали своего. При этом папарацци не давали спуску никому, поскольку условия для создания «сенсационных» снимков были близки к идеальным. Достаточно было часовому неосторожно задержаться на минуту-другую на одной стороне вышки, наблюдая за чем-либо, как сидящий в засаде фотограф тут же делал снимок с противоположной стороны в нужном ракурсе, в результате чего вскоре в газетах появлялась очередная скандальная статья о том, как отвратительно охраняют нацистских преступников. При этом в качестве «неопровержимого» доказательства приводилась «достоверная» фотография с видом караульной вышки, на которой отсутствовал часовой, или еще что-нибудь в том же духе.

               

Поэтому часовому на вышке запрещалось не только заходить без надобности в будку, но и стоять на месте. Он был обязан непрерывно двигаться по периметру смотровой площадки и вести круговое наблюдение. Как с этим боролись (и боролись ли вообще) караулы Франции, США и Великобритании доподлинно неизвестно, а вот советское командование меры принимало довольно своеобразные: для того, чтобы свести к минимуму появление в западной прессе провокационных фотографий «покинутой» вышки, часового поставили в жесткие временные рамки — по инструкции на один «оборот» по периметру площадки ему давалось максимум 16 секунд!

В темное время суток территория тюрьмы освещалась довольно слабо, поэтому наблюдение с вышек велось с помощью установленных на них мощных прожекторов — по два на каждой вышке. В случае необходимости часовой мог осветить любой участок стены и прилегающей к ней территории. Кроме того, с наступлением сумерек и до рассвета по всей внутренней территории тюрьмы курсировал пеший патруль из двух человек, который, помимо патрулирования, контролировал часовых на вышках.

Обо всех происшествиях, существенных и несущественных, начальник караула производил запись в особую книгу, требования заполнения которой за прошедшие годы оставались почти такими же, как в те дни, когда были составлены.

Рабочие караулы сменяли друг друга ежесуточно, причем смена караула в течение месяца происходила не в 10, а в 16 часов. Приехав, новый караул строился с внешней стороны тюрьмы и заходил во двор, где уже был выстроен старый караул. Несколько человек заносили провиант в комнату отдыха. Начкары докладывали друг другу, и все, кроме первой смены, заходили в караулку. Первая смена во дворе проходила инструктаж и отправлялась принимать посты. Пока производилась смена часовых, отъезжающий караул грузил в автобус пустую тару, имущество и грузился сам, ждали, пока вернется сдавшая посты смена, и уезжали в расположение бригады. На следующий день все повторялось.

              

На караул, которому выпадало нести службу в последний день месяца, ложилась дополнительная нагрузка, поскольку первого числа следующего месяца тюрьму принимал под охрану караул союзников (как уже говорилось, советский караул всегда меняли американцы). Поэтому помимо выполнения основных обязанностей, бодрствующей, а иногда и отдыхающей сменам приходилось готовить посты и караульное помещение к сдаче, а многочисленное имущество к отправке. Следующим утром примерно за час до сдачи в Шпандау прибывал сдающий караул (в парадной форме). Выстраивался, заходил во двор, за ним под арку заезжал ГАЗ-66. Во дворе уже стоял рабочий караул в полном составе, за исключением часовых, несущих службу на постах. Начкары докладывали друг другу: один о прибытии, другой — о готовности к сдаче, и разводящий сдающего (парадного) караула со сменой и разводящий рабочего (старого) караула уходили менять часовых. Оставшиеся две смены сдающего (парадного) караула стояли во дворе в строю, ожидая прибытия караула США, в то время, как личный состав рабочего караула загружал имущество в машину. В результате этих, совершенно непонятных для неискушенного человека, рокировок в последний час перед церемонией торжественной сдачи на постах оказывались часовые в парадной форме одежды. После возвращения сдавшей посты смены весь личный состав старого караула строился во дворе. Начкары докладывали друг другу о приеме-сдаче караула. Ворота открывались, машина выезжала, за ней выходил старый рабочий караул и терпеливо ждал, разместившись в одном из двух автобусов. Ровно в 10 часов утра во двор тюрьмы входил караул США, и начиналась церемония смены караулов. По окончании церемонии сдающий караул грузился во второй автобус, после чего оба автобуса и ГАЗ-66 с имуществом возвращались в бригаду.

    

Говоря о тюрьме Шпандау, нельзя не упомянуть о ее главной особенности. В 1966 г. из Шпандау были выпущены Альберт Шпеер и Бальдур фон Ширах, каждый из которых отсидел 20-летний срок. С этого момента в тюрьме оставался один-единственный заключенный — рейхсминистр, заместитель Гитлера по партии, наци № 2 Рудольф Гесс. Именно его днем и ночью на протяжении многих лет стерегли караулы четырех держав. В этом отношении тюрьма была уникальной.

              

Необычная ситуация сложилась в конце декабря 1969 г., когда Гесс находился в британском военном госпитале на излечении (по принятому союзными странами-победительницами соглашению Гесса должны были лечить именно там). Тогда три западные державы предложили Советскому Союзу вывести из Шпандау охранников, поскольку в тюрьме не было ни единого узника. Однако СССР на это не пошел, резонно рассудив, что если тюрьму закрыть даже на короткое время, то потом вернуть туда Гесса будет уже практически невозможно. И советская сторона заявила, что Шпандау будет охраняться, как и прежде. Так же решительно было отклонено предложение англичан снять «хотя бы часовых с башен», поскольку это стало бы грубым нарушением существующего соглашения о режиме тюрьмы. Поэтому 1 января 1970 . «офицер и двадцать четыре солдата полка королевских фузилеров подошли строевым шагом к воротам тюрьмы и взяли оружие на караул. Ворота открылись, и оттуда вышли американские охранники, которые весь декабрь, включая и рождественские праздники, несли строгую охрану тюрьмы, в которой не было ни единого заключенного. Смена охраны произошла по-военному четко».

               

Разве тогда кто-нибудь мог предположить, что много лет спустя ситуация повторится! Когда 1 августа 1987 г. советский караул сдавал тюрьму под охрану американцам, никто не догадывался, что эта торжественная церемония смены караула станет последней. 17 августа Гесс, обманув надзирателя, свел счеты с жизнью, повесившись во время прогулки в летнем домике на электрическом шнуре (по неофициальной версии повеситься ему помогли английские спецслужбы). Тем не менее до конца месяца караул США продолжал нести службу и 1 сентября сдал пустую тюрьму англичанам.

Уже 3 сентября начался снос тюрьмы (фотографии сноса можно посмотреть  здесь ). Для этого британские военные власти в Западном Берлине наняли немецкого подрядчика. Вокруг тюрьмы в спешном порядке был возведен новый забор, чтобы не допустить растаскивания обломков «на сувениры». Разрушение тюрьмы проходило под строгим контролем англичан. Колонна армейских грузовиков перевозила металлолом на британские военные склады, где он тщательно смешивался с посторонним ломом, и уходил в переработку. Кирпичи перевозились на английский аэродром Гатов, где (по одной из версий) перемалывались и сбрасывались с самолетов в море. К концу сентября все было кончено — тюрьму Шпандау сровняли с землей, а на ее месте разместилась парковочная стоянка. В настоящее время здесь находится крупный торгово-развлекательный центр, ставший известным под названием «Britannia Centre Spandau».

А весной 1988 г. в связи с успешным выполнением поставленных командованием задач была расформирована вторая мотострелковая рота 133-го отдельного мотострелкового батальона.