О том, что случилось с «Боевой подругой» и ее экипажем, работницы Свердловского хлебомакаронного комбината № 1 узнали лишь в октябре 1943 г., благодаря А. М. Елизарову, приславшему письмо.

Именно это письмо послужило толчком к сбору средств на вторую боевую машину. При этом работницы хлебокомбината непременно хотели, чтобы на новом танке воевал именно экипаж К. И. Байды.

А в это время К. И. Байда находился на излечении в госпитале в г. Дилижан Армянской ССР. Ему сильно обожгло лицо. Была сильно повреждена и долгое время не действовала правая рука (об этом позднее в письме написал сам Байда).

Почему К. И. Байда пишет, что отмечен двумя орденами? Возможно, он знал, что Доропей представил его к ордену Ленина, а позднее ему сообщили о награждении орденом Отечественной войны. Ничего другого в голову не приходит. Других наград у Байды не было до самой гибели. И даже единственный орден, кровью заработанный под Томаровкой, ему был вручен лишь через девять долгих месяцев — в мае 1944 г., когда он вернулся в 93 отбр.

На событиях «госпитального» отрезка времени следует задержаться, чтобы устранить неточности, допущенные Р. М. Шасолиной в толковании этих событий.

Этот момент нуждается в пояснении. Где К. И. Байда находился с февраля (когда выписался из госпиталя) до возвращения в бригаду (май 1944 г.) остается загадкой.

В приведенном отрывке обращает на себя внимание первая фраза, из которой следует, что Р. М. Шасолина узнала об участии Байды в освобождении Николаева из его более раннего письма, на что ответила ему, что это «большая случайность». Но 93 отдельная танковая бригада не участвовала в освобождении Николаева, поэтому Алексин с Макушиным в указанный период никак не могли быть с Байдой в одном экипаже. Николаев освобождали части 2 гв. механизированного корпуса, в состав которого входили 4, 5, 6 гв. механизированные и 37 гв. танковая бригада. Возможно, Байда воевал в какой-то из этих бригад. Думается, неспроста он указал в конце письма адрес. Полевая почта 77095 — это 93 отбр, в которую Байда прибыл в мае. Логично предположить, что до этого его адрес был другим. Если бы найти то, предыдущее письмо, можно было бы по номеру полевой почты установить войсковую часть, откуда оно отправлено. В книге Р. М. Шасолиной этого письма нет.

Однако осуществить задуманное оказалось совсем не просто. Даже директору и парторгу хлебомакаронного комбината не удалось добиться желанного разрешения. Казалось, выхода нет, и именной танк будет вручен другому экипажу. Многие смирились с неизбежностью, но только не Розалия Михайловна Шасолина. Эта женщина неуемной энергии и потрясающей целеустремленности решила идти до конца: она написала письмо И. В. Сталину.

В приведенном фрагменте воспоминаний Р. М. Шасолиной следует отметить целый ряд неточностей. Прежде всего необходимо разобраться, чем в действительности были награждены члены экипажа «Боевой подруги».

О наградах К. И. Байды уже говорилось — у него был единственный орден Отечественной войны I степени, который он получил за Томаровку.

Механик-водитель старшина М. П. Макушин после ранения Байды и потери «Боевой подруги» был переведен в экипаж лейтенанта Путрина. Однако под Ахтыркой танк сгорел, командир танка погиб. После этого Макушин четырежды ходил в атаку в составе экипажа лейтенанта Ерохова, а на правом берегу Днепра стал механиком-водителем в экипаже командира роты ст. лейтенанта Медведева. Лишь в феврале 1944 г. М. П. Макушин был награжден орденом Красной Звезды.

В начале марта 1944 г. Макушин воевал в экипаже лейтенанта Платонова. Экипаж Платонова в начале марта отличился в боях за Старо-Константинов, успешно выполнив боевую задачу по прикрытию переправы через р. Случь, за что М. П. Макушин был награжден вторым орденом Красной Звезды. А менее, чем через месяц, 3 апреля 1944 г. Михаил Павлович Макушин в бою за освобождение с. Лосяч Пробужнинского р-на Тарнопольской обл. сгорел в танке вместе с экипажем и был похоронен на местном кладбище у церкви.

Не менее отважно воевал и бывший радист-пулеметчик «Боевой подруги» сержант И. Ф. Алексин.

За этот подвиг Алексин был удостоен ордена Славы III степени. А в конце декабря 1943 г. он вновь отличился, на этот раз при освобождении Житомира, за что был награжден орденом Красной Звезды.

Нет сведений, был ли награжден первый заряжающий (командир башни) «Боевой подруги» С. Я. Яшкин. Известно лишь, что он, как и И. Ф. Алексин, сумел довоевать до Победы.

Так или иначе, недюжинные усилия Р. М. Шасолиной были вознаграждены: Верховный Главнокомандующий дал согласие на вручение нового именного танка экипажу Байды. Благодаря этому в мае ст. лейтенант К. И. Байда возвратился в 93 отбр, где в составе 2 тб был сформирован экипаж новой именной машины. И вот тут возникает вопрос: а как же в действительности назывался новый танк — «Боевая подруга» или все-таки «Фронтовая подруга». Мнение Р. М. Шасолиной однозначно: «Фронтовая подруга». Это же название втстречаем у Кочеткова, позднее у Лелюшенко, а также в ряде более поздних публикаций в периодических изданиях. Хотя, как свидетельствуют фотоснимки из фондов РГАКФД и воспоминания дочери Р. М. Шасолиной, в Свердловске экипажу К. И. Байды была вручена именно «Боевая подруга». Возможно, вторая тридцатьчетверка, подаренная экипажу работницами Свердловского хлебомакаронного комбината № 1 была все же «Фронтовой подругой»? Попробуем выяснить этот вопрос в рамках имеющейся информации.

Казалось бы, все предельно ясно. Вот, к примеру, Р. М. Шасолина ссылается на воспоминания П. Х. Головатого, боевого товарища К. И. Байды. Эпизод с вручением танка П. Х. Головатый (со слов Шасолиной) описывал следующим образом.

А вот рассказ начальника оргинструкторского отделения политотдела 4 ТА гв. подполковника Д. И. Кочеткова .

Неясно, какие источники использовал Д. И. Кочетков, но свои мемуары он опубликовал еще в 1962 г. Таким образом, он был первым, кто рассказал широкому кругу читателей о «Фронтовой подруге».

Что же касается Р. М. Шасолиной, то в ряде случаев она противоречит сама себе. Создается впечатление, что некоторые неудобные факты Розалия Михайловна просто пытается подогнать под нужный ей шаблон. Вполне вероятно, что это просто результат спешки и невнимательности. Но в любом случае эти досадные несуразности настолько очевидны, что обойти их молчанием невозможно.

Далее Р. М. Шасолина рассказывает, как уже после войны познакомилась с К. М. Попелем.

Генерал Н. К. Попель не мог вспомнить телеграмму по одной простой причине: он не имел к ней ни малейшего отношения. Однако Р. М. Шасолина считает иначе и в подтверждение своей правоты публикует фотокопию бланка этой телеграммы за подписью заместителя начальника Главного управления формирования БТ и МВ Красной Армии. Но загвоздка как раз в том, что кадровый политработник Николай Кириллович Попель никогда не был в этой должности. С 30 января 1943 г. и до самого конца войны он являлся членом Военного Совета 1 ТА (впоследствии 1 гв. ТА). Поэтому его подпись никак не могла оказаться на бланке телеграммы. Так в чем проблема? Ведь достаточно взглянуть на картинку в книге, чтобы установить автора депеши. Но не тут-то было! Подпись отправителя на публикуемой в книге фотокопии аккуратно обрезана.

Содержание самой телеграммы вызывает еще большее удивление. В тексте ясно сказано, что Байде вручен танк «Боевая подруга»! Именно «боевая», а не «фронтовая»! Однако тут же в комментарии к этому фото Розалия Михайловна демонстрирует удивительный пример какой-то невероятной слепоты, с непостижимым упорством утверждая, что это документ о вручении «Фронтовой подруги» (необычная орфография комментария объясняется тем, что книга издана на украинском языке).

Зачем Р. М. Шасолиной понадобилось приводить документ, не просто ставящий под сомнение, а напрочь опровергающий ее доводы, совершенно непонятно.

Интересно, а что сообщал по поводу вручения новой именной машины сам К. И. Байда?

Зная весьма своеобразную трактовку Р. М. Шасолиной первоисточников, очень хотелось бы увидеть само письмо, поскольку в приведенном отрывке некоторые фразы вызывают вопросы. То, что Байда называл свой первый танк фронтовой подругой, можно считать установленным. Но вот действительно ли он написал, что Военный Совет вручил ему второй танк «Фронтовая подруга»? Ведь в телеграмме зам. начальника Главупраформа БТ и МВ ясно сказано, как назывался танк, который вручили К. И. Байде. И как-то не совсем убедительно выглядит в письме словосочетание «на фронтах Великой Отечественной войны» — этот речевой оборот получил широкое распространение лишь после войны. Хорошо бы увидеть письмо полностью, чтобы развеять любые сомнения. Надо сказать, в книге приведена фотокопия этого фрагмента, однако попытка установить истину обречена на неудачу: кто-то очень аккуратно купировал «неудобные» строчки. Интересно, почему?

Что же касается слов Байды о грядущих решающих боях, то они не заставили себя ждать. Фронт стремительно продвигался на запад.

В ночь на 13 июля 1944 г. войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление. Противник стремился любой ценой удержать в своих руках Львов и предпринимал яростные контратаки. К 15 июля во вражеской обороне был пробит так называемый «Колтувский коридор». Наши войска, наступавшие в районе Колтув, Зборов, вклинились на участке в 5–6 км на глубину до 15 км.

Умел полковник Кладовой «глаголом жечь сердца людей»! Но когда буквально через неделю после описываемого случая командир роты К. И. Байда погиб, почему-то песен о нем в политотделе армии никто слагать не стал. И стихов тоже. Да что стихи — шефам в Свердловск поленились пару строчек черкнуть, лишь тридцать лет спустя там узнали о судьбе командира «Боевой подруги». Зато начальник политотдела 4 ТА Кладовой уже в августе хлопотами командарма Лелюшенко и члена военного совета Гуляева был награжден орденом Богдана Хмельницкого II степени за то, что «правильно поставленной партийно-политической работой способствовал командованию армии в выполнении боевых заданий по ликвидации Бродской группировки [противника], захвату и удержанию города Львова». А вот отдавший жизнь за Родину коммунист Байда даже посмертно не получил ничего, кроме казенной похоронки. Видимо, командование армии посчитало, что захвату и удержанию Львова он способствовал недостаточно усердно.

Яркая лубочная картинка, что была нарисована полковником Кладовым, конечно же, сильно отличалась от реальности. Бой у Оберлясув¹¹ складывался совсем не так, как об этом (со слов Д. И. Кочеткова) рассказывал ему начпоарм — уже хотя бы потому, что после боя в роте Байды оставалось всего четыре танка. И зам. командира 2 тб капитан Медведев с адъютантом старшим батальона капитаном Шубиным об этом бое докладывали вышестоящему командованию совершенно иначе.

Как видим, в отличие от начальника политотдела армии капитаны Медведев и Шубин количество убитых солдат и офицеров противника сократили минимум в полтора раза и при этом удивительным образом не заметили трех потерянных немцами танков. Танки, уничтоженные у д. Оберлясув в полосе второго танкового батальона, в капитанском отчете почему-то оказались исключительно советскими.

Возможно, Кладовой рассказывал Кочеткову не о бое у д. Оберлясув, а о последующих трехдневных боях в районе Княже. Перепутать было немудрено, поскольку события тех дней развивались стремительно. Советские войска, продолжая наступление на Львов, сумели в районе г. Броды окружить восемь вражеских дивизий. Обстановка в полосе 4 ТА резко осложнилась, когда немцы предприняли попытку прорыва. Пока передовые танковые корпуса вели бои на подступах к Львову, пять вражеских дивизий из Бродовского котла начали прорываться в Карпаты. Уже на рассвете 20 июля они вышли в тыл 4 танковой армии, создав прямую угрозу ее штабу. Особенно сильные бои разгорелись в треугольнике Хильчице-Почапы-Княже.

В этом отрывке Д. Д. Лелюшенко не только повторяет вышедшее из-под пера Д. И. Кочеткова имя «Фронтовая подруга», но и выступает как автор нового мифа о танке, заявляя, что экипаж Байды за два дня боев «уничтожил 11 вражеских танков и до 2 батальонов пехоты». Понятно желание командарма слегка приукрасить действительность и поразить воображение читателя количеством поверженного супостата. Непонятно другое: если подобное действительно имело место, почему за 11 уничтоженных танков старший лейтенант Байда никак не был отмечен командованием 4 ТА? При этом вышеупомянутых командиров рот Желудева и Шемякова, как и командиров взводов Головатого и Наборского¹² Лелюшенко наградил орденами за гораздо более низкие результаты.

Вообще ситуация с награждением (вернее ненаграждением) Байды выглядит просто абсурдно. Чуть позднее мы к ней вернемся, чтобы разобрать подробнее. Что же касается одиннадцати уничтоженных «Боевой подругой» танков, эта красивая легенда с легкой руки Д. Д. Лелюшенко получила самое широкое распространение в СМИ. Однако она не находит документального подтверждения. В документах приводятся более скромные цифры, которые, тем не менее, никоим образом не умаляют подвига Байды и экипажа «Боевой подруги». Наоборот, они свидетельствуют о том, что Кирилл Иванович Байда воевал не только геройски, но и мастерски. Вот выдержка из журнала боевых действий 93 отбр касательно боев в районе Княже 20-23 июля 1944 г.

Согласитесь, четыре танка за десять минут — впечатляет. Как видим, настоящий подвиг не нуждается в приукрашивании. А теперь посмотрим, что же написал в уже знакомом нам отчете капитан Медведев.

Обратите внимание: рота К. И. Байды уничтожила в боях в районе Княже 6 немецких танков, и все они на счету экипажа «Боевой подруги»!

Всего же за три дня боев у Княже только убитыми гитлеровцы потеряли около 4000 солдат и офицеров, еще 2130 попало в плен. Помимо этого танкистами 93 отбр было уничтожено:

Судя по этим данным из журнала боевых действий бригады получается, что треть уничтоженных бригадой в районе Княже танков и самоходок противника приходится на экипаж К. И. Байды! О подвиге К. И. Байды рассказала газета 4 ТА «На штурм врага!» в материале «Герой боев». Сразу возникает резонный вопрос: почему самый результативный танкист бригады не получил вообще никакой награды? Попробуем разобраться.

Номер газеты с описанием подвига К. И. Байды пока обнаружить не удалось. Но в 1974 г. во Львове к 30-летию освобождения Западной Украины вышел сборник воспоминаний «Бродовский котел». В этом сборнике полковник запаса Б. В. Самарин опубликовал очерк «Фронтовая подруга» с довольно подробным пересказом того материала. В результате удалось установить некоторые интересные подробности, касающиеся экипажа командира роты К. И. Байды.

Как известно, экипаж танка Т-34-76 состоял из четырех человек: командир танка, одновременно выполняющий функции наводчика орудия, механик-водитель, радиотелеграфист-пулеметчик и командир башни (заряжающий). В экипаже первой «Боевой подруги» ими были соответственно К. И. Байда, М. П. Макушин, И. Ф. Алексин и С. Я. Яшкин. К лету 1944 г. из старого состава в экипаже остались лишь ст. лейтенант Байда и старшина Алексин, который из радиста переквалифицировался в механика-водителя и занял место погибшего Макушина. Обязанности радиста-пулеметчика в июльских боях исполнял (с большой долей вероятности) сержант И. П. Репин, а командира башни (заряжающего) — сержант А. А. Лебедев, который в бою у с. Почапы был ранен, после чего его заменил мл. сержант Я. П. Ботов.¹³ Помимо этого добавился пятый член экипажа — наводчик орудия. Это дает основание утверждать, что вторая «Боевая подруга» имела тип Т-34-85, поскольку в штатных экипажах Т-34-76 эта должность отсутствовала. Наводчиком орудия «Боевой подруги» стал мл. лейтенант С. Г. Косолапов. Пусть никого не смущает наличие в составе экипажа сразу двух офицеров. На командирских машинах уровня командира роты и выше на должность наводчика назначался командир танка, а им мог быть только офицер. С этим экипажем командир танковой роты второго танкового батальона К. И. Байда и громил в районе Княже отчаянно прорывающихся из котла гитлеровцев.

Бригада С. К. Доропея вышла из боя 23 июля. А уже 26 июля 1944 г. командарм Д. Д. Лелюшенко подписал приказ войскам 4 ТА № 0188/н о награждении солдат и офицеров, отличившихся в боях в районе Княже. В списке награжденных сразу 15 человек из состава 93 отдельной танковой бригады (еще несколько человек были включены в другие приказы по 4 ТА). Орденами был награжден весь экипаж «Боевой подруги». Точнее, почти весь: Косолапов стал кавалером ордена Красного Знамени, Алексин был удостоен ордена Отечественной войны I степени. Таким же орденом, но II степени, наградили выбывшего по ранению Лебедева, а Ботов и Репин получили ордена Красной Звезды. И лишь герой боев Байда остался без всякой награды! Через неделю приказом полковника Доропея № 011 от 4.08.1944 г. за разгром немецкой группировки под Княже был награжден орденами личный состав бригады. Комбриг не поскупился: тридцать один орден Красной Звезды — настоящий звездный дождь! Однако и в этом списке для Байды места не нашлось. Как вообще могла произойти подобная несуразица?

           

Возможно, Байда не попал в приказы Лелюшенко и Доропея по причине того, что планировалось провести его награждение отдельным приказом, ведь максимум, чем мог наградить командарм — орден Красного Знамени. Если же Политотдел 4 ТА собирался ходатайствовать о более высокой награде, то наградной материал должен был утвердить Военный совет фронта. Могло статься, что после гибели Байды оформление наградных документов, которое и без того шло ни шатко, ни валко (это вам не жуковская обслуга), постепенно заглохло окончательно, так и оставшись нереализованным. Думается, подтверждение этому можно найти в архиве — все упирается в возможность получить доступ в соответствующие фонды. В любом случае настало время восстановить, наконец, справедливость, вернув герою его награду!

В 12-00 23 июля 1944 г. по приказу командующего 4 ТА бригада сдала свой участок обороны полевым войскам и после совершенного марша расположилась в районе д. Рыманув.

С 28 на 29 июля бригада совершила марш из района Водники по маршруту Львов, Грудек-Ягелонский, Рудки и к 10-00 сосредоточилась в районе Шептичи — Михайлевичи. На следующий день последовал еще один марш из указанного района по маршруту Блозев Дольна, Корничи, Рогизно¹⁴. К 13-00 30 июля бригада сосредоточилась в районе Сусидовичи.

Ответа на свои письма Розалия Михайловна так и не дождалась. Она не знала, что еще 18 июля вражеская авиация подвергла сильной бомбардировке расположение 93 отбр в д. Нище.¹⁵ В результате налета бригада понесла серьезные потери в офицерском составе. Среди прочих под вражескими бомбами погиб и командир 1 танкового батальона капитан Анатолий Максимович Елизаров.

Старший лейтенант Кирилл Иванович Байда пережил своего бывшего командира роты лишь на две недели. Что чувствовал он, о чем думал в последний день июля, ставший последним днем его короткой, но достойной жизни? Вспоминал прошлое или мечтал о будущем? Надеялся на скорый конец войны или ощущал неотвратимую близость собственного конца? А может, просто валился с ног от усталости и желал лишь одного — выспаться? Этого нам уже никогда не узнать, как не узнать всех подробностей его гибели.

Существует две версии гибели К. И. Байды. Обе можно найти в книге Р. М. Шасолиной.

Хотелось бы знать, что имела в виду Р. М. Шасолина под «историей военной части, где служил Кирилл Иванович». Возможно, речь идет о выписке из исторического формуляра 68 гв. танкового полка? Или о каком-то другом документе? В приведенной версии имеется ряд спорных моментов. Например, танкисты 93 отбр не преследовали фашистов. Совсем наоборот. В журнале боевых действий бригады ясно сказано, что «31.7.44 г. бригада занимала оборону во взаимодействии с 241 сд и 11 арт. бригадой, в течение дня отбивала многочисленные атаки противника». При этом 2 тб капитана Хрящева занимал оборону на южной и юго-западной окраине с. Сусидовичи, а 1 тб капитана Смирнова — на северо-восточной. После ночного боя утром 1 августа 2 тб согласно приказу выдвинулся на запад в направлении с. Фельштын (ныне с. Скелевка), хотя, судя информации из наградных документов, часть батальона продолжала вести бой за Сусидовичи.

В этой версии непонятно также, почему именно Байда вслед за Комаровым бросился к застрявшему танку комбата цеплять буксирный трос. Ведь у командира роты совершенно иные функции, он мог приказать это сделать кому-то из подчиненных. Возможно, просто не захотел подставлять под шквальный огонь своих ребят? Но есть одна подробность, ставящая под сомнение эту версию. Сохранились наградные листы с описанием подвига экипажа Комарова. В них комбат Хрящев подтверждает эвакуацию во время боя трех танков, застрявших в грязи. Но это произошло 2 августа! А про то, как отличился экипаж Комарова в бою 31 июля, зам. комбата Медведев написал в своем отчете.

           

Думается, что капитан Медведев ошибся, написав «В ночь на 31.07.44 г. противник предпринял новую атаку». Вероятно, он подразумевал ночь с 31 июля на 1 августа, иначе нарушается хронология развития событий. Это подтверждают и сведения из наградных листов.

Вторая версия выглядит, по моему мнению, более правдоподобной именно вследствие своей простоты и логичности.

Остается загадкой судьба «Боевой подруги» — машина сгорела или была лишь подбита? Что же касается смертельного ранения, не вызывает сомнения, что К. И. Байда был ранен в бою именно 31 июля. Но почему он был похоронен не в Сусидовичах (как погибший в этот же день мл. лейтенант Калюжный из 1 тб), а в Лютовиска? В «истории военной части», на которую ссылается Р. М. Шасолина, утверждается, что Байда умер лишь 2 августа в госпитале. Кроме того, Розалия Михайловна приводит рассказ шофера, возившего ее в мае 1972 г. в с. Лютовиска.

Мог ли в с. Лютовиска быть госпиталь? Нет, не мог, потому что госпитали рядом с передовой не разворачивают. А вот 506 медсанбат 241 сд, взаимодействовавшей с 93 отбр или медсанвзвод бригады вполне могли здесь располагаться. Если предположить, что тяжело раненного Байду, пытаясь спасти, повезли в медсанбат в Лютовиска, то становится понятным, почему его похоронили именно там. При этом нет особого противоречия в датах. Вполне могло статься, что Байда умер от ран все-таки 31 июля, но командир батальона погребение смог организовать лишь через два дня. Во всяком случае в книге потерь 93 отбр прямо указано, что Байда был убит 31 июля 1944 г. на юго-западной окраине с. Сусидовичи.

Утверждение же шофера о том, что Байду «одного здесь похоронили» неверно и опровергается документально. Согласно списку безвозвратных потерь 93 отбр в один день с К. И. Байдой погиб зам. командира 2 тб по строевой части капитан А. И. Горбунов. Кстати, не был ли Горбунов тем самым безымянным «комбатом», на выручку которому (согласно первой версии) бросился Байда? Пока можно с уверенностью сказать лишь одно: Байду и Горбунова похоронили в соседних могилах (см. схемы).

       

Не будет преувеличением сказать, что гибель ст. лейтенанта К. И. Байды была серьезной потерей для 93 отбр. Это весьма наглядно демонстрируют итоговые цифры, приведенные в конце отчета о боевых действиях 2 танкового батальона. Батальон вышел из боя 12 августа, потеряв за период с 14.07.44 г. по 12.08.44 г. 17 танков (из них 15 сгоревшими), 22 чел. убитыми (из них 8 офицеров), 28 чел. раненными (из них 8 офицеров). При этом врагу эа тот же период был нанесен следующий урон:

Посмотрите внимательно: в середине августа на боевом счету батальона все те же 6 вражеских танков, которые экипаж «Боевой подруги» превратил в железный хлам еще в двадцатых числах июля в районе Княже. Затем 2 тб не вел боевых действий вплоть до 31 июля. Получается, что за три июльских дня командир роты К. И. Байда со своим экипажем сжег немецких танков столько, сколько оказалось не под силу целому батальону. Невероятно, но согласно документу после гибели Байды батальон за 12 дней почти непрерывных боев не смог уничтожить ни одного вражеского танка! Да что там танки — в списке ущерба, нанесенного батальоном противнику к 12 августа значатся всё те же 18 автомашин, уничтоженных ротой Байды еще под Княже. Более того, три четверти всех взятых батальоном пленных — также в активе роты Байды, насчитывавшей всего 4 танка! Вот он, этот документ, показывающий, как бил врага старший лейтенант Байда сотоварищи.