АНТЮФЕЕВ ИВАН МИХАЙЛОВИЧ

Антюфеев И. М.
Ордена

Родился 20 января 1897 г. в с. Нестеровка Сорочинского р-на Оренбургской обл. в семье крестьянина. С восьмилетнего возраста шесть лет работал пастухом, затем окончил сельскую школу, батрачил.

С 1916 г. служил солдатом в царской армии. В апреле 1917 г., окончив трехмесячную школу полковой разведки при 47 запасном пехотном полку в Подволочинске, получил звание унтер-офицера

В 1918 г. вступил в Красную Армию, был инструктором в Самаре. С июня 1919 г. по апрель 1920 г. учился на Самарских пехотных командных курсах, по окончании которых ему было присвоено звание «краском». С мая по октябрь 1920 г. воевал на Южном фронте против различных банд и войск Врангеля командиром взвода пешей разведки 205 стрелкового полка 23 стрелковой дивизии. В ноябре-декабре 1920 г. служил в 1 Украинском стрелковом полку.

По окончании Симферопольских пехотных курсов, с января 1921 г. проходил обучение в Москве в Высшей стрелково-тактической школе «Выстрел». Окончив школу в августе 1922 г., командовал стрелковыми и разведывательными подразделениями.

И. М. Антюфеев в 20-е годы..
И. М. Антюфеев в 20-е годы.
Для увеличения щелкнуть по картинке.

В 1922-1924 гг. служил на разных должностях в 98 стрелковом полку 33 стрелковой дивизии. Вот что об этом периоде рассказывал сам И. М. Антюфеев.

Из неизданных воспоминаний И. М. Антюфеева:
   По окончании отпуска я отправился в г. Самару — 98 сп 33 сд. Должность начальника пеших разведчиков полка. Далее в этом полку я занимал должность нач-ка к-ды пеших разведчиков, пом. ком. роты и ком. роты. Весной 1923 года дивизия наша выходит в Тоцкие лагеря. Свирепствует малярия. Все идут утром на занятия, проходя мимо санитарной палатки и в обязательном порядке выпивают 100 г хинина, а потом до обеда плюются. Осенью 1923 года дивизия прямо из лагерей отправляется на Всероссийские маневры в Белоруссию. По окончании маневров дивизия остается на зимних квартирах в г. Жиздра.
   [...] Жиздра, 98 сп 33 сд. Дивизия остается в Белоруссии. Полк размещается в старых, военного времени бараках. Бытовые условия по сравнению с Самарой очень плохие. Начсостав живет по частным квартирам. После ухода 33 сд из Самары на нашем месте сформировали 34 сд. И вот «патриоты» Самары начинают бомбардировать начальство о переводе в 34 сд. В том числе и я.>

С апреля по сентябрь 1924 г. — служба в 100 стрелковом полку 34 стрелковой дивизии.

Из неизданных воспоминаний И. М. Антюфеева:
   Все-таки добился перевода в 34 сд [в] г. Самара. Но, увы, меня назначают к-ром роты в 100 сп [в] г. Уфа. Сначала был назначен ком. роты, а затем зав. разведкой полка (была тогда такая штатная должность). В мои обязанности входила подготовка пеших и конных разведчиков полка и работа в штабе.

С сентября 1924 г. по май 1925 г. был слушателем курсов при Разведывательном управлении РККА в Москве.

Из неизданных воспоминаний И. М. Антюфеева:
   ...Слушатель курсов разведки при Разведупре штаба РККА (состою в списках 100 сп). Берзин прочел несколько лекций. Шипек А. С. – непосредственный наш шеф. Преподавали Никонов, Загю, Верховский и др. На курсах было около 50 человек и главным образом нач. разведки дивизий, корпусов и даже округов, и только я один – зав. разведкой полка.

По окончании разведывательных курсов И. М. Антюфеев продолжил службу в 100 стрелковом полку 34 стрелковой дивизии.

Из неизданных воспоминаний И. М. Антюфеева:
   Я снова в Уфе, в 100 сп. [...] Должность зав. разведкой полка ликвидируется. Я назначаясь отв. секретарем Военно-научного общества при Самарском Окружном Доме офицеров. Здесь [состоялось] мое знакомство с Сидякиным – комвойсками ПриВО. Должность страшно не нравится.

С мая 1931 г. по апрель 1935 г. служил в оперативном отделе штаба 53 стрелковой дивизии в г. Энгельс. При этом в 1931 г. И. М. Антюфеев вторично закончил курсы (на этот раз краткосрочные штабные) «Выстрел». Помимо этого в 1935 г. заочно закончил два курса Военной академии им. М. В. Фрунзе.

И. М. Антюфеев с группой товарищей.     И. М. Антюфеев с группой товарищей.    
30-е годы, УрВО. И. М. Антюфеев с группой командиров. Левый снимок – стоит третий справа;    
правый снимок – сидит на полу. Для увеличения щелкнуть по картинке.

С 1935 по 1938 гг. майор И. М. Антюфеев — командир 253 стрелкового полка 85 стрелковой дивизии в Челябинске.

16 августа 1938 г. И. М. Антюфееву было присвоено звание полковник.

В 1938-1939 гг. заместитель командира 98 стрелковой дивизии в Уфе.

В июле 1939 г. полковник И. М. Антюфеев был назначен командиром 82 стрелковой дивизии, сформированной летом 1939 г. на базе 82 стрелковой территориальной Пермской дивизии.

Из неизданных воспоминаний И. М. Антюфеева:
   В начале лета 1939 года, будучи заместителем командира 98 сд и находясь в лагерях Алкино под Уфой, числа 7-8 июня я неожиданно телеграммой был вызван в штаб УрВО (г. Свердловск). В телеграмме говорилось, что предстоит продолжительная командировка... Оставив на попечение столовой военторга одиннадцатилетнего сына (жена умерла в ноябре 1938 г.), собрав все необходимое для «продолжительной» командировки, первым же поездом отправился в штаб округа. По прибытии туда я немедленно был принят командующим войсками округа т. Ершаковым и членом Военного совета (кажется Леоновым), которые мне тут же объявили, что я назначаюсь командиром 82-й сд, так называемой второочередной, которая сейчас формируется в лагерях под Пермью.
   Попробовал было заикнуться насчет тяжелого семейного положения, жена де недавно умерла и сын одиннадцати лет сейчас остался один в лагерях. Но меня тут же заверили, что мол о сыне не беспокойся, устроим. К тому же командировка Ваша продлится не более 2-3 месяцев. И едете Вы к т. Соловьеву. Это ведь Ваш бывший командир 98-й дивизии. В общем, «уговорили».
   Итак, числа 10 или 11 июня 1939 года я прибыл в лагерь недалеко от Перми. Дивизия в разгаре формирования. Лагерь и его окрестности заполонены толпами людей, лошадей, повозками. Стоял несусветный шум и гам. Оказывается, людей вызвано в два раза больше, чем фактически было приписано к этой дивизии (для «страховки»). Все планы по приписке и мобплану пошли насмарку. Подразделения и части укомплектовывались чохом, из любых районов, лишь бы набрать положенное по штатам [количество] людей и лошадей. В результате чего части были укомплектованы личным составом, в большинстве своем не проходившим даже территориальных учебных сборов, а, стало быть, совершенно не обученным. Все это являло удручающее положение, но т. к. дивизия следует на учебу в лагеря, потому была надежда, что в лагерях по прибытии на место назначения наведётся порядок, и личный состав подучится... Об этом почти ежедневно твердил и комвойсками округа т. Ершаков, напоминая к тому же, чтобы я брал больше людей.

После формирования 82 сд отбыла в Монголию, где принимала участие в боевых действиях в районе р. Халхин-Гол. 3 августа 1939 г. решением ВС 1 АГ командир 82 стрелковой дивизии полковник Антюфеев И. М. от занимаемой должности был отстранен (причина неизвестна).

Как бы то ни было, но в том же месяце полковник И. М. Антюфеев получил назначение на должность командира 127 стрелковой дивизии в Свердловске. Однако уже в ноябре его направили в Ижевск на должность командира 98 стрелковой дивизии. А спустя всего месяц — новое назначение в Кишинев, где до августа 1941 г. он служил в должности заместителя командира 95 стрелковой дивизии.

В сентябре-ноябре 1941 г. в Сомове под Воронежем формировалась 327 стрелковая дивизия в составе 1098, 1100 и 1102 стрелковых полков. Командиром дивизии был назначен полковник И. М. Антюфеев.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   327-я стрелковая дивизия формировалась в сентябре-ноябре 1941 года. Я прибыл в дивизию в первой декаде сентября. [...]
   К сожалению, до второй половины октября дивизия почти не имела вооружения. Тактико-строевые занятия пришлось проводить с деревянными винтовками и трещотками вместо пулеметов. Что поделаешь, страна в то время переживала тяжелейший период своей истории: враг рвался к Москве. [...] Личный состав понимал это и мирился с недостатками.
   В октябре дивизия получила вооружение почти полностью. [...] К 1 ноября 1941 года дивизия в основном была отмобилизована. 4 ноября ей предстояло погрузиться в вагоны.

Однако было решено задержать дивизию для участия в параде 7 ноября в Москве. На параде дивизия находилась в голове войск гарнизона, и прошла по Красной площади хорошо, за что получила благодарность от командующего фронтом. После этого дивизию планировалось перебросить в Мордовию в состав 26 резервной армии. Но планы изменились, и 327 сд сосредоточилась в районе Коломны. Таким образом дивизию в обороне Москвы так и не использовали.

В конце декабря 1941 г. 26 резервная армия была преобразована во 2 ударную и поступила в распоряжение командующего войсками Волховского фронта.

Советское командование намеревалось силами войск Волховского фронта с рубежа Волхова и 54 армии Ленинградского фронта из района Погостья нанести удар в общем направлении на Любань, перерезать железные дороги Ленинград-Дно и Ленинград-Новгород, окружить и уничтожить группировку войск противника в районах Любани и Чолово и в дальнейшем, наступая на северо-запад, выйти в тыл немецким войскам, блокировавшим Ленинград. Наступление советских войск на Волхове являлось составной частью советской стратегии начала 1942 г., заключавшейся в общем наступлении на всех фронтах, чему способствовали вполне удачно проведённые операции под Москвой, Ростовом и Тихвином

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   ...вечером 31 декабря командарм Г. Г. Соколов поставил задачу: к рассвету 3 января сменить части 52-й армии, занимавшие оборону по восточному берегу реки Волхов на участке Селищенский поселок – Городок, и 6 января быть готовыми к наступлению. Дивизии предстояло прорывать оборону противника, обходя укрепленные районы, овладеть Любанью, удаленной на 80 километров от нашего исходного рубежа.
   Мои доводы о том, что дивизия не сможет подготовиться к наступлению в этот срок, так как частям, находящимся в Тальцах, предстоит совершить марш 80-90 километров по бездорожью, что надо заменить колесный транспорт на санный, получить недостающие боеприпасы, продовольствие и фураж, не были приняты во внимание. Внутренне, командарм был, видимо, согласен со мной, но, многозначительно указав пальцем в потолок, он сказал: «Так требует хозяин. Надо выполнять.».
   [...] Оборонительные позиции, принятые нашими частями, были оборудованы весьма примитивно: окопы на отделение глубиной для стрельбы с колена и кое-где легко перекрытые землянки для штабов. Заграждений — никаких. Сведения о противнике — весьма скудные. [...] В районе сосредоточения мы все время ощущали недостаток всего — тыл армии был явно не налажен. Говорю об этом не потому, что хочу кого-то упрекнуть. Просто не вправе умолчать о том, что было.
   [...] 5 января мы письменно обратились к Военному совету армии с просьбой отложить наступление хотя бы на несколько дней. Но увы! На следующий день получили письменный приказ: на рассвете 7 января 2-я ударная армия переходит в наступление.

Начавшееся 7 января наступление провалилось. Перешедшие на левый берег Волхова части дивизии попали под губительный пулеметный и минометный огонь. Наша артиллерия, имевшая лишь четверть боекомплекта, не могла не только подавить огневые точки противника, но даже просто пристреляться. Полки дивизии отошли на исходные рубежи.

9 января отстраненного от должности командарма Г. Г. Соколова сменил генерал-лейтенант Н. К. Клыков. Дивизии была поставлена прежняя задача: к исходу 12 января прорвать оборону и наступать в общем направлении на Любань.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   На рассвете 13 января после короткой (20-30 мин.) артподготовки части дивизии двинулись вперед. До переднего края противника было около 800-1000 метров. Глубокий снег, особенно в долине реки, мороз до 30 градусов, сильный пулеметный и минометный огонь противника, а у нас ни лыж, ни маскировочных халатов. Все это усложняло действия наступавших частей, особенно первого эшелона. Пространство до рубежа атаки бойцы вынуждены были преодолевать ползком, зарываясь в снег.
   Лишь около 14 часов роты первого эшелона вышли на рубеж атаки. Люди были настолько измотаны, что [...] я вынужден был ввести в бой второй эшелон дивизии. И только вместе с ним поднялись в атаку подразделения первого эшелона. Оборона противника на участке Бор — Костылево была прорвана. Противник отброшен на рубеж р. Полисть.

После этого 327 стрелковой дивизии была поставлена задача в целях расширения прорыва овладеть селом Коломно, которое ранее не смогли взять части соседней 59 армии. Дивизия после тяжелых боев при поддержке 57 отдельной стрелковой бригады заняла Коломно лишь 19 января, а 24 января части 2 Ударной армии захватили Мясной Бор. До конца января 327 стрелковая дивизия вела жестокие безуспешные бои за Спасскую Полисть (этот населенный пункт нашим войскам удалось взять лишь через несколько месяцев).

В этих боях комдив Антюфеев проявил себя с самой лучшей стороны. Газета 2 ударной армии «Отвага» на первой странице крупным шрифтом по всей ширине листа под заголовком «327-я Антюфеевская» описывала успехи дивизии в наступательных боях. Высоко оценивал действия дивизии и ее командира и командующий Волховским фронтом генерал армии К. А. Мерецков.

Из воспоминаний Маршала Советского Союза К. А. Мерецкова:
   Наибольшего успеха добилась 327-я стрелковая дивизия полковника И. М. Антюфеева. Выбив подразделения противника из населенного пункта Красный Поселок, она овладела укрепленной позицией врага. Комдив зарекомендовал себя в этих боях как решительный и смелый военачальник.

За эти бои командующий армией генерал-лейтенант Н. К. Клыков представил полковника И. М. Антюфеева к ордену Красного Знамени, однако командование Волховским фронтом подписало наградные документы лишь в конце апреля, когда армия оказалась в окружении. Честно заслуженный орден Антюфеев так и не получил. Наградные документы можно посмотреть здесь .

Один из проектов указа со списком награжденных.
Один из проектов указа со списком награжденных.
Для увеличения щелкнуть по картинке.

1 февраля обескровленную дивизию, в ротах которой которой оставалась лишь половина штатного состава, отвели в резерв фронта на пополнение.

Несмотря на все усилия, соседи 2 ударной армии — 52 и 59 армии — успеха не имели. Войска же 2-й ударной в течение февраля 1942 г. продолжали наступать. Горловину прорыва до самого конца операции так и не удалось расширить более, чем на 12 км (в феврале районе Мясного Бора ширина «бутылочного горла» составляла лишь 3–4 км). Тем не менее, вслед за 13 кавалерийским корпусом в прорыв втягивались основные силы армии. Фактически это был готовый котел. Однако Ставка ВГК была непреклонна и требовала взять Любань к 1 марта. После того, как на фронте побывал с инспекцией К. Е. Ворошилов, войскам 2 ударной армии Волховского и 54 армии Ленинградского фронтов предписывалось наступать на Любань и соединиться там. Именно с этого времени операция стала именоваться Любанской.

Любанская операция.
Любанская операция.
   Для увеличения щелкнуть по картинке.

Фактически наступление на Любань началось лишь силами 2 ударной армии. На пути к Любани прежде всего предстояло преодолеть село Красная Горка, расположенное на высоте.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   2-я ударная армия вклинилась в глубь обороны противника на 40-50 километров, освободив от него территорию в виде овала в поперечнике 15-20 километров с горловиной, не превышающей 3-4 километров. Через эту горловину, протяженностью километров пять, была проложена среди леса и болот одна-единственная зимняя дорога. По ней шло снабжение всей армии. По ней же предстояло двигаться и нашей дивизии.
   [...] В конце февраля мы сосредоточились в лесу возле небольшой деревушки Огорели, в полусотне километров на северо-запад от Мясного Бора. Там находился вспомогательный пункт управления (ВПУ) армии, куда к тому времени прибыли командарм генерал-лейтенант Н. К. Клыков и командующий войсками фронта генерал армии К. А. Мерецков. Я немедленно был вызван к ним. Со мной согласились, что дивизии необходимо дать хотя бы три дня отдыха, чтобы подтянуть тылы, распределить по ротам пополнение – около 700 человек, которое мы получили буквально на ходу.
   Не успел я доехать до своего штаба (ехал верхом), как меня догнал на машине адъютант командарма и приказал вернуться. Генерал Мерецков сообщил мне, что обстоятельства вынуждают изменить только что принятое решение: дивизии предстоит сегодня же в ночь выступить в направлении Красной Горки и поступить в распоряжение командира 13-го кавкорпуса генерала Н. И. Гусева. Этим войскам предстояло с ходу овладеть Красной Горкой, в дальнейшем наступать на Любань.

Неподготовленная попытка наступления закончилась провалом. Передовой отряд, в который входил и 1100 стрелковый полк из дивизии Антюфеева прорвал немецкую оборону, но дальше все пошло наперекос. 

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   Оперативно-тактическая обстановка в районе Красной Горки была весьма туманной. О противнике лишь приблизительно знали, где он. До нашего подхода две стрелковые бригады уже пытались наступать в направлении Красной Горки, но безрезультатно. 13-й кавкорпус и танковая бригада (кажется, 7-я гвардейская) неполного состава располагались в лесу, в 5-6 километрах от Красной Горки, ожидая нашу дивизию. Как только подошел наш первый эшелон – 1100-й полк, – было решено создать передовой отряд в составе 80-й кавалерийской дивизии, 1100-го полка и одной или двух рот танков под общим командованием командира 80-й кавдивизии.
   [...] Передовой отряд взломал оборону противника и устремился, как было приказано, на Любань. Но тут случилось неожиданное: по нашим главным силам противник обрушил непрерывные атаки с воздуха. Сразу же погибло много конского состава, особенно в кавкорпусе. Да и у нас пострадали обозные и артиллерийские лошади. Тянуть орудия и повозки было нечем. Это привело к задержке главных сил на несколько часов, а тем временем противник контратакой восстановил положение у Красной Горки. Наши попытки прорваться за передовым отрядом оказались безуспешными. Дело в том, что у противника в районе Красной Горки (как я сам потом убедился) в лесу были сделаны рокадные дороги со специальным настилом фабричного изготовления. По ним враг быстро перебрасывал резервы из других районов.
   В силу изложенных обстоятельств наш 1100-й полк и 80-я кавдивизия оказались отрезанными от главных сил. На второй день с ними была потеряна радиосвязь – выработалось питание. Все это сказалось на положении отряда, оставшегося к тому же без продовольствия. Он дошел почти до Любани, но там был остановлен сильным огнем противника и атакой танков отброшен в лес, где находился в окружении около десяти суток. Уничтожив всю военную технику, отряд с винтовками и автоматами ночью с 8 на 9 марта пробился к своим.

Несмотря на то, что 14 марта ценой огромных потерь Красная Горка была вновь взята, сил для наступления у 2 ударной армии уже не было. 327 стрелковая дивизия перешла к обороне на фронте около восьми километров. 54 армия Ленинградского фронта тоже не смогла взять Любань, хотя и добилась некоторых успехов. Любанская операция была обречена.

А 15 марта 1942 г. началось немецкое наступление. 19 марта части противника перерезали 12-км коридор в районе Мясного Бора. Попытки частей 59 и 52 армий исправить ситуацию подавлялись мощным артиллерийско-минометным огнем и авиацией. 2 ударная армия оказалась полностью окруженной между реками Полисть и Глушица.

Бои за коридор велись вплоть до 2 апреля с переменным успехом: советским войскам несколько раз удавалось пробить коридор, но противник вновь его закрывал. При этом войска 2 ударной армии в котле не прекращали боев. Но положение окруженных все более ухудшалось. Еще в марте начал ощущаться недостаток продовольствия.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   [...] со снабжением боеприпасами, фуражом и продовольствием было по-прежнему из рук вон плохо. Единственная армейская дорога через горловину не могла обеспечить потребности армии. Она, начиная с февраля, то и дело перехватывалась противником, и тогда по ней на несколько дней вообще прекращалось всякое движение. Части, на которые была возложена задача по расширению горловины прорыва, не сумели решить ее. Они не смогли даже надежно удержать коридор в первоначальных размерах. А у нас день за днем урезался суточный рацион. Усилился падеж конского состава.

В начале апреля тяжело заболел командующий 2 ударной армией генерал-лейтенант Н. К. Клыков. С 15 апреля 1942 г. на время болезни Клыкова в командование армией вступил заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант А. А. Власов. Ставка ВГК своей директивой № 170282 от 20.04.1042 г. утвердила это назначение.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   [...] К середине апреля хлеба выдавалось менее половины нормы, других продуктов не было совсем. Во второй половине того же месяца мы получили приказ перейти к жесткой обороне. Почти месяц противник не проявлял активности, но со второй половины апреля он активизировал свои действия на всем участке обороны дивизии, которая остро нуждалась в боеприпасах и не могла подавлять натиск противника. А тут еще начались перебои с доставкой продовольствия. Все дороги вышли из строя. Грузы доставлялись на вьючных лошадях или на себе.
   Находясь почти три месяца в окружении, мы съели все, что можно было есть: сначала резали еще живых лошадей, а потом и их трупы, вытаивающие из-под снега – все шло на питание. Также от голода спасали березовый сок и хвоя...

21 апреля началась разработка плана вывода армии из окружения. Знамя армии было отправлено самолётом в тыл. Наконец, была получена директива на отход. С 12 мая 1942 г. армия начала сниматься с позиций и отходить к коридору у Мясного Бора. 327 стрелковой дивизии, находящейся в самv «верху» мешка, предстояло прикрывать отход войск армии. 25 мая был получен приказ начать отход.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   И в этот момент мы еще раз убедились, до какой степени бойцы ослаблены систематическим недоеданием. Они едва переставляли ноги.
   [...] На первом оборонительном рубеже дивизия должна была задержать противника на сутки. Но от руководства поступил новый приказ: задержаться на этом рубеже как можно дольше, так как главные силы армии еще не были подготовлены к прорыву. Четверо суток дивизия сдерживала противника. Она отбила несколько ожесточенных его атак, даже захватила несколько пленных, в том числе двух пилотов с подбитых самолетов.
   [...] Следующий оборонительный рубеж проходил в районе Финева Луга. Тут нам пришлось вести бои до середины июня, так как попытка прорвать оборону противника главными силами армии в направлении Спасской Полисти потерпела неудачу. Теперь войска армии готовились ко второму удару, изменив его направление — на Мясной Бор. В районе его каким-то чудом среди болот сохранилась узенькая полоска земли, по которой ночью могли пробираться пешеходы. Через эту «щель», кстати сказать, прошли наши женщины медсанбата и часть раненых.
   Обстановка на занятом дивизией рубеже обороны складывалась явно не в нашу пользу. Лесные дороги уже подсохли, и противник подтянул сюда танки и самоходные орудия. Он также использовал массированный минометный огонь. И все же около двух недель дивизия билась на этом рубеже. Противник не раз врывался в нашу оборону, но контратаками мы восстанавливали положение. Финев Луг переходил из рук в руки несколько раз.

21 мая 1942 г. полковнику И. М. Антюфееву было присвоено звание генерал-майор, а 25 мая вышел приказ о назначении его командиром 24 гв. стрелковой дивизии. Однако в новую должность И. М. Антюфеев так и не вступил.

Фронт армии с запада прикрывали 92 и 327 стрелковые дивизии и 23 стрелковая бригада. К 15 июня наступающие с запада овладели районом Финев Луг, лишив 2 ударную армию единственного аэродрома, на который могли садиться самолеты.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   [...] В конце концов и на этом рубеже наступил критический момент. [...] Чтобы не оказаться окончательно окруженными, мы вынуждены были отходить. На сей раз нам пришлось расстаться почти со всем тяжелым вооружением. Впрочем, у нас уже не было ни снарядов, ни мин, ни капли горючего. Орудия и минометы частью были подорваны, а частью потоплены в болотах. Автомашины сжигали. [...] В стрелковых полках к этому времени насчитывалось не более 200-300 человек в каждом. Они уже не способны были ни к какому маневру. На месте они еще дрались, буквально вцепившись зубами в землю, но движение для них было невыносимо трудным. На этом этапе боя наш отход совершался, можно сказать, без заранее подготовленных рубежей. Просто мы цеплялись за каждый ручей, лесную поляну, задерживали противника из последней возможности.

Отвод войск из любанского выступа был замечен противником. Немецкое наступление, целью которого было захлопнуть коридор, началось 22 мая. В ночь с 30 на 31 мая части двух немецких пехотных дивизий замкнули кольцо.

К 22 июня в результате совместных действий войск 59 и 2 ударной армий был пробит коридор шириной 300—400 м. Воспользовавшись этим коридором, из окружения вышли свыше 2 тыс. раненых бойцов и командиров армии А. А. Власова. Но вместо закрепления «стенок» коридора 2 ударная армия продолжила движение на восток, увлекая за собой части 59 армии. По существу, коридор оборонялся только несколькими танками. На рассвете 23 июня после массированного налета авиации немецкие войска вновь перешли в наступление и снова закрыли коридор. К этому моменту район, занимаемый 2 ударной армией, сократился до таких размеров, что уже простреливался артиллерией противника на всю глубину.

В 9.30 25 июня ненадолго открывшийся коридор был в очередной раз заблокирован немцами, теперь уже окончательно. Западная группа 2 ударной армии к тому моменту перестала существовать, наступающие с запада немецкие части вышли к р. Полисть. 25—26 июня мышеловка захлопнулась окончательно.

Из воспоминаний командира 327 сд полковника И. М. Антюфеева:
   Военный совет армии приказал в ночь на 25 июня оставшимися силами прорваться через оборону противника и выйти из окружения. Навстречу нам шли танки, сдерживая которые мы должны были отходить к Мясному Бору.
   Остатки армии, в том числе и 327-й дивизии, зажатые на небольшом клочке земли у Мясного Бора, подверглись уничтожающему огню противника из всех видов оружия со всех сторон.
   В последний момент Военный совет 2-й УА отдал распоряжение выходить из окружения мелкими группами, самостоятельно, кто где, как хочет и как сумеет.
   Неудавшаяся атака и последнее распоряжение Военного совета армии удручающе подействовали на оставшихся в живых. Люди в одиночку и группами начали бросаться в разные стороны, чтобы выскочить из этого котла. Однако большая часть людей тут же гибла. Единственным более-менее слабым местом противника был его тыл. Туда я и решил прорываться с тем, чтобы «на просторе» определить, где и как перейти фронт к своим. Вокруг меня собралось несколько десятков офицеров и солдат из разных частей и соединений. И мы прорывались через цепь автоматчиков в тыл к немцам. Спастись удалось немногим. Большое число погибло, часть попала в плен. Последней участи не избежал и я 5 июля 1942 г.

25 июня Антюфеев во главе группы около 100 человек организовал штыковую атаку в районе Мясного Бора, но противнику удалось ее отбить. Антюфеев был контужен, но повел свою группу, в которой осталось 70 человек, в тыл противника, чтобы обойти его. Шли по лесам и болотам десять дней, группа таяла.

4  июля 1942  г. группа генерала И.  М.  Антюфеева вышла юго-западнее Спасской Полисти и попала в лабиринт сплошных заграждений. До линии фронта оставалось лишь 5  км. Комдив и комиссар дивизии Гладышко приняли решение отползти в кусты и переждать день, а ночью перейти линию фронта. Но лейтенант, который полз впереди, подорвался на мине. Лейтенант погиб, а генерала вторично контузило. Бойцы пытались оттащить его в кусты, но группа была замечена немецким наблюдательным постом и взята в плен.

Вначале генерала отправили в лагерь военнопленных близ эстонского г. Выру, где он пробыл 20 дней. Затем до марта 1943 г. И. М. Антюфеев находился в лагере в районе Каунаса. Отсюда его вывезли в Германию в лагерь Фаленбосталь, где он работал в шахте. 5 октября 1943 г. за подготовку к побегу генерала И. М. Антюфеева и четырех полковников заключили в крепость-тюрьму Вюльцбург в окрестностях Вайсенбурга.

Враги считали, что, поскольку генерал-майор был непосредственным подчиненным генерал-лейтенанта Власова, его легко можно будет склонить к предательству. Но немцы просчитались, и тогда начался шантаж. Сначала в газетах появилось «интервью», якобы данное Антюфеевым, затем статья «за его подписью», призывающая сотрудничать с немцами и Власовым. Все делалось, чтобы скомпрометировать и морально подавить комдива. Но генерал И. М. Антюфеев не сломался и остался верен Присяге.

С приближением союзнических войск немцы эвакуировали пленных генералов в международный лагерь «7а» близ Моссбурга. Здесь 29 апреля 1945 г. их освободили американские войска. Двадцать три дня генерал-майор Антюфеев находился в советской военной миссии в Париже, а 26 мая отправлен в Москву, где до декабря проходил спецпроверку в органах НКВД.

И. М. Антюфеев после войны.
И. М. Антюфеев после войны.
   Для увеличения щелкнуть по картинке.

28 декабря 1945 г. И. М. Антюфеев был восстановлен в кадрах Советской Армии с выплатой денежной компенсации и направлен в санаторий «Архангельское» для восстановления здоровья.

В 1946 г. награжден орденом Ленина, в 1947 г. орденом Красного Знамени. По другим орденам сведения отсутствуют. Известно лишь, что И. М. Антюфеев представлялся к награждению четырежды: в 1920 и 1941 гг. — за боевые заслуги, в 1942 г. — за участие в Любанской операции и в 1939 г. — за отличия в боевой подготовке. Ни одна награда не была вручена!

С апреля 1947 г. по окончании курсов усовершенствования при Военной академии им. М. В. Фрунзе, более восьми лет работал исполнял должность начальника военной кафедры Томского госуниверситета.

9 декабря 1955 г. генерал-майор И. М. Антюфеев вышел в отставку по болезни.

И. М. Антюфеев в 70-е годы.
И. М. Антюфеев в 70-е годы.
   Для увеличения щелкнуть по картинке.

После Томска генерал переехал в г. Паневежис Литовской ССР, где служил его сын. Работал в общественных организациях города, являлся председателем Совета ветеранов войны и членом Народного контроля. По словам знавших его людей бескорыстно помогал людям. У самого же была лишь «двушка» в «хрущевке», а в ней — библиотека, стол и солдатская кровать.

Генерал-майор Антюфеев Иван Михайлович умер в сентябре 1980 г. в г. Паневежис Литовской ССР, где и похоронен.

 

 

По доступным данным ЦАМО подтверждается награждение И. М. Антюфеева лишь орденами Ленина и Красного Знамени.

 

Использованные источники:
  • Антюфеев И. М. До последнего дыхания. // Вторая ударная в битве за Ленинград. Воспоминания, документы. – Л.: Лениздат, 1983.
  • Антюфеев И. М. Боевые действия 327-й сд в январе-июне 1942 г. // Иванова И. А. Трагедия Мясного Бора. Сборник воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции. – СПб.: Политехника, 2005.
  • Иванова И. А. Трагедия 2-й ударной армии. Сборник. (Серия «Война и мы»). – М.: Яуза, Эксмо, 2011.
  • Исаев А. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. – М.: Яуза, Эксмо, 2005.
  • Исторический формуляр 6 гв. механизированного корпуса 1939-1946 гг. – ЦАМО, ф. 6 гв. мк, оп. 1, д. 1-а.
  • Материалы сайта Подвиг народа.
  • Мерецков К. А. На службе народу. – М.: Политиздат, 1968.

 

 К началу страницы 
Последнее обновление 30.09.2019.