Этот танк был построен на средства 65-летней москвички Марии Иосифовны Орловой — матери командира 6 гв. механизированного корпуса 4 гв. танковой армии гв. полковника В. Ф. Орлова, ставшего впоследствии Героем Советского Союза (посмертно). Проводив на фронт мужа, троих сыновей и дочь, Мария Иосифовна написала письмо Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину и с его разрешения на сбережения семьи и вырученные от продажи драгоценностей и домашних вещей деньги сделала заказ на строительство танка Т-34-85. Когда танк был готов, патриотка попросила направить его в 6 гв. мехкорпус, которым командовал ее сын. Командованию она писала: «Примите от меня, старой русской женщины, в подарок боевую машину Т-34. Передайте ее лучшему экипажу, и пусть он беспощадно громит врага». 14 марта 1945 года командующий 4 гв. танковой армией генерал-полковник Д. Д. Лелюшенко всего за несколько дней до гибели гв. полковника В. Ф. Орлова вручил ему танк Т-34-85, построенный на средства его матери — Марии Иосифовны Орловой и получивший название «Мать-Родина» (в честь самой Марии Иосифовны).

Танк принял экипаж мл. лейтенанта П. М. Кашникова из 126 танкового полка 17 гв. механизированной бригады (приказом НКО № 050 от 17 марта 1945 года 126 тп переименован в 115 гв. танковый полк). В письме на имя М. И. Орловой члены экипажа танка «Мать-Родина» дали клятву оправдать оказанное им доверие.

Танкисты сдержали клятву. Экипаж танка участвовал в Верхне-Силезской и Берлинской операциях, уничтожив 17 танков и самоходных орудий, 2 бронетранспортера и 18 автомашин, истребил более двух рот живой силы противника.

Увы, в журнале боевых действий 17 гв. механизированной бригады факт передачи танка не нашел никакого отражения. Там лишь отмечено, что 14 марта личный состав 126 тп отдыхал и приводил в порядок матчасть. А журнал боевых действий 126 тп за март 1945 г. пока, к сожалению, обнаружить не удалось. Кроме того, из-за дефицита времени в полковых и бригадных документах не удалось найти ни одного упоминания о самом наименовании «Мать-Родина». Однако в документах штаба 17 гв. мехбригады сохранились ведомости перемещения танков Т-34-85 в 126 тп за 13 марта 1945 г., согласно которым в полк поступили три танка с корпусами, имеющими номера 0412492, 0412496 и 0412497.¹

   

Понятно, что один из них передали экипажу Кашникова П. М., и этот танк стал именным. Машину 0412496 можно исключить сразу: 31 марта этот танк сгорел в бою в районе Штойбервице. Командир танка мл. лейтенант Авдеев Б. В. был ранен, механик-водитель Вьюшков В. И. остался в строю (и всего через три дня пал в бою – В. Т.), танк внесен в список безвозвратных потерь. Получается, что почетное наименование «Мать-Родина» носил либо танк № 0412492 (башенный № 76), либо № 0412497 (башенный № 82).

К сожалению, наша официальная версия истории, приглаженная и идеологически выдержанная, далеко не всегда объективно отображает те события, которые происходили в действительности, представляя различные факты в выгодном с точки зрения пропаганды свете и умалчивая, а зачастую умышленно искажая те исторические реалии, которые имели место, но не вписываются в общую идеально стройную концепцию и с точки зрения властей портят грубыми мазками негатива всю позитивную историческую картину. Поэтому наше прошлое вновь и вновь переписывают под нужды действующей власти. И при этом манипуляторам от истории абсолютно наплевать на судьбы огромного множества конкретных людей, которые сгинули в пламени той страшной войны. Вот и данный случай не исключение.

Эта мемориальная доска, прикрепленная к постаменту памятника, открытого весной 1965 г. в канун 20-летия Победы на территории 81 гв. мотострелкового полка в советском гарнизоне Эберсвальде близ Берлина, увековечила имена экипажа танка «Мать-Родина». Бодрый текст, повествующий о том, что герои-танкисты дошли до Берлина и Праги, по замыслу авторов, видимо, должен внушать оптимизм и усиливать радость Победы. Но за много лет почему-то никто так и не захотел сказать простую и скорбную правду об этих парнях. Не дошли они до Праги. И до Берлина не дошли, потому что 28 апреля 1945 г. сгорели в своем последнем бою в районе Потсдама.

Ни в коей мере не хочу бросить даже малейшую тень на доброе и светлое имя Марии Иосифовны Орловой. Ее подвиг – это пример величайшей жертвенности и беззаветной любви к Родине. Но в громе победных салютов и трескотне лозунгов мы почему-то напрочь забываем о людях, которые любили Родину не меньше и тоже отдали за нее все, что могли, включая собственную жизнь. Говоря это, я прежде всего имею ввиду экипаж танка «Мать-Родина». Что нам о нем известно? Совсем немного.

Командир танка Т-34-85 «Мать-Родина» младший лейтенант Петр Михайлович Кашников. Родился 27 декабря 1915 г. в с. Андрюшино Нижнетавдинского р-на Омской области, беспартийный. В его наградной карточке, хранящейся в ЦАМО, указаны следующие сведения. В 1940 г. окончил Курсы усовершенствования комсостава АБТВ, а в мае 1941 года – курсы УКСЗ, после чего ему было присвоено звание мл. лейтенант. В феврале 1942 г. П. М. Кашников был призван Тюменским РВК и до июня воевал на Западном фронте в 330 отдельном танковом батальоне 119 танковой бригады в должности командира взвода обеспечения, с июня до октября 1942 г. был командиром автовзвода 5 отдельного разведбата 3 армии, после чего направлен в резерв и в декабре убыл в Чкаловское танковое училище. После ускоренного выпуска командир танка Т-34 Кашников П. М. попал на Воронежский (с 20.10.43 г. — 1 Украинский) фронт в 59 отдельный танковый полк 60 армии. В конце июня 1943 г. получил легкое ранение. В январе 1944 г. за мужество и отвагу, проявленные в боях, был представлен к ордену Красной Звезды.

Приказ о награждении был подписан 15 февраля, за три дня до этого П. М. Кашников был ранен вторично. После выздоровления продолжил службу в 126 танковом полку 17 гв. мехбригады 6 гв. мехкорпуса. За мужество и героизм, проявленные в боях, в марте 1945 г. командир 126 танкового полка Герой Советского Союза гвардии капитан Тарасов пишет представление на награждение гв. мл. лейтенанта П. М. Кашникова орденом Отечественной войны I ст.

Однако, как нередко бывало в то время, в штабе корпуса решили иначе, и 18 апреля 1945 года (всего за десять дней до гибели) гв. мл. лейтенанту Кашникову вручают орден Отечественной войны II степени.

Про упомянутые в наградном листе П. М. Кашникова населенный пункт Лабендзюв и переправу через реку Чарна Нида следует рассказать более подробно. На этом рубеже 14 января 1945 года 126 танковый полк от рассвета до заката вел яростный бой с превосходящими силами противника.

В результате тяжелых кровопролитных боев 13 и 14 января полк нанес противнику следующий урон: сожжены и подбиты 4 «Тигра», 21 «Пантера», 9 танков Т-4, одна СУ-75, 8 бронетранспортеров, 3 автомашины. Захвачены «Тигр», две «Пантеры», один бронетранспортер, один миномет, четыре автомашины. Кроме того, уничтожено три противотанковых орудия и до 150 вражеских солдат и офицеров.

За это же время 126 тп потерял четыре тридцатьчетверки: три танка сгорели, один был подбит. Кроме того, были разбиты санитарная и легковая машины, повреждена машина с радиостанцией. Было убито 2 офицера, 5 человек сержантского и один человек рядового состава, 8 офицеров, 6 сержантов и пятеро рядовых были ранены. К 24.00 полк имел в строю 32 танка Т-34-85. Топлива после боя оставалось на одну заправку, боеприпасов — 0,8 боекомплекта и продовольствия на двое суток.

Далее позволю себе небольшое отступление от темы. К сожалению, в последнее время в Интернете (и не только) появилось много «любителей военной истории», восхваляющих подвиги «героев» вермахта и СС. Многие из этих доморощенных недоумков (зачастую даже в армии не служивших), в буквальном смысле боготворят гауптштурмфюрера СС Михаэля Виттмана, величая его не иначе, как «гением военного дела» и «самым результативным танкистом всех времен» (видимо, эти люди ничего не слышали о советских танкистах-асах Лавриненко, Колобанове, Армане и многих других). Восхищаясь количеством побед Виттмана на Восточном фронте (по их версии он уничтожил 138 танков, из которых 119 советских), эти господа скромно умалчивают, что до сих пор никакими достоверными источниками данные цифры не подтверждены. Не собираюсь вступать в спор с единомышленниками доктора Геббельса, но хочу заметить следующее. Читая наградные документы в базе данных сайта «Подвиг народа» и знакомясь с реальными наградными делами в ЦАМО, я сделал для себя очень простой вывод: герру Виттману несказанно повезло, что он не столкнулся во встречном бою с танкистами 6 гвардейского мехкорпуса гвардии полковника В. Ф. Орлова. Вот документальное, составленное по горячим следам и сохраненное для потомков описание того, как били хваленых виттманов и прочих гудерианов простые русские мужики — наши отцы и деды.

Представление к награждению было подписано 22 января 1945 г. В штабе корпуса, однако, статус награды снизили, и в конце концов герой был награжден орденом Красного Знамени (приказ по войскам 4 ТА № 090-н от 12.03.45 г.). Этим приказом за бой 14 января была награждена большая группа офицеров 126 танкового полка (в том числе и командир взвода танков Т-34 лейтенант Михаил Матвеевич Элембаев). А вот двадцатилетний лейтенант Юрий Павлович Гришаев о своей награде так и не узнал: 23 января он умер в госпитале г. Бялогон от ран и ожогов — чуда не произошло. Вопреки расхожему мнению, что ордена в конце войны сыпались на наших солдат и офицеров обильным дождем, на этом примере отчетливо видно, что и в сорок пятом боевые награды (даже посмертные) раздавались весьма скупо, во всяком случае в 6 гвардейском мехкорпусе.

Пока установлены имена лишь двух членов экипажа лейтенанта Ю. П. Гришаева. Это заряжающий сержант Кириенко Василий Семенович (за этот бой был награжден орденом Славы III ст.) и радист-пулеметчик Елисеев. Хочется верить, что при последующем изучении архивных документов удастся установить имена остальных героев-танкистов.

О втором участнике беспримерного боя — командире взвода 126 тп лейтенанте М. М. Элембаеве и его экипаже известно намного больше.

Надо сказать, что это была первая награда М. М. Элембаева, хотя воевал он с 1941 г. Там, у польской деревни Радомице, ему посчастливилось остаться в живых — единственному из всего героического экипажа. Все его товарищи — наводчик орудия ст. сержант Балязин Василий Михайлович, механик-водитель ст. сержант Зайцев Петр Петрович, радист-пулеметчик сержант Бобров Юрий Яковлевич, заряжающий ст. сержант Волков Александр Иванович — пали смертью храбрых в том неравном бою и посмертно были награждены орденами Отечественной войны I ст. А дальнейшая фронтовая судьба лейтенанта М. М. Элембаева сложилась вполне удачно. Вернувшись в полк, он вновь отличился — на этот раз в ожесточенных апрельских боях за Потсдам, за что был награжден орденом Отечественной войны I ст. Старший лейтенант М. М. Элембаев закончил войну в должности командира роты 115 гв. танкового полка.

Но вернемся к танку «Мать Родина» и его экипажу. После кровопролитных зимних боев 13 марта 1945 г. из корпуса в полк прибыли три новых тридцатьчетверки. Один из этих танков был вручен экипажу мл. лейтенанта Кашникова П. М. Именно этот танк и получил вскоре звучное имя «Мать-Родина». Однако до сих пор точно неизвестен состав экипажа легендарной тридцатьчетверки, хотя экипаж как минимум дважды упоминается в документах в числе отличившихся. Например, здесь:

Согласно данным ОБД «Мемориал» (запись № 55585829) гв. младший лейтенант Петр Михайлович Кашников погиб 29 апреля 1945 г. и похоронен на юго-западной окраине г. Потсдам.

С остальными членами экипажа многое неясно. Генерал армии Д. Д. Лелюшенко, командовавший 4 гв. танковой армией, в которую входил 6 гв. механизированный корпус, в своих мемуарах называет такой состав экипажа: командир танка младший лейтенант П. М. Кашников, командир орудия сержант Анферов, механик-водитель сержант Остапенко, пулеметчик сержант Левченко, заряжающий сержант Коробейников. По другим же источникам состав экипажа был иным: командир танка младший лейтенант П. М. Кашников, механик–водитель В. Н. Чепик, наводчик орудия П. Ф. Балакшей, радист–пулеметчик И. М. Левченко, заряжающий В. С. Кириенко. Вообще-то в этом нет ничего удивительного — война бесцеремонно вносит в штатные списки свои жестокие поправки. Кое-что проясняют документы ОБД «Мемориал» (запись № 4432826). Скупые бесстрастные строки именного списка безвозвратных потерь личного состава 115 гв. тп сообщают, что 29 апреля 1945 г. (то есть в один день с Кашниковым) погиб старший сержант Иван Михайлович Левченко, радист-пулеметчик танка Т-34. Более того, в этот же день погибли механик-водитель старшина Анатолий Вуколович Чепик и наводчик орудия сержант Павел Федорович Балакшей. Судя по тому, что их фамилии в списке следуют друг за другом, можно предположить с очень большой долей вероятности, что это именно экипаж гв. мл. лейтенанта П. М. Кашникова (в пользу этой версии говорят и должности танкистов: в штате погибшего экипажа не хватает только заряжающего). Похоже, что и смерть свою мученическую они приняли вместе. Если в каждом списке потерь указывались места и прилагались подробные схемы захоронения павшего воина, то против фамилий этого экипажа в графе «Где похоронен» вместо указания места погребения вписана короткая и беспощадная фраза: «Труп сгорел в танке».

   

В ЦАМО в материалах штаба 17 гв. мбр сохранился интересный документ с длинным названием «Список отличившегося офицерского, сержантского и рядового состава 17 ГМБР в арьергардных боях по разгрому Шпрембергской группировки и в боях за город Потсдам» (фактически Шпрембергская группировка гитлеровцев была уничтожена к 23 апреля 1945 г., а через несколько дней 115 гв. тп начал штурмовать Потсдам). В этом списке под №№ 28-30 указаны как члены одного экипажа гв. мл. лейтенант Кашников Петр Михайлович, гв. старшина Чепик Анатолий Вуколович, и гв. ст. сержант Кириенко Василий Семенович, при этом последний значится как наводчик.⁸ Причем, если против фамилий Кашникова и Чепика в скобках отмечено: «погиб в бою», то против фамилии Кириенко такой отметки нет. Можно предположить, что пятым и единственным оставшимся в живых членом героического экипажа был именно В. С. Кириенко. Вполне вероятно, что в последнем бою он исполнял обязанности заряжающего, что, возможно, и спасло ему жизнь — у заряжающего в Т-34-85 есть реальный шанс покинуть горящую машину через свой люк, и Кириенко сумел этим шансом воспользоваться. В пользу этой версии говорит и тот факт, что ранее Кириенко уже был заряжающим в составе экипажа лейтенанта Гришаева и приказом по 6 гв. мк от 7 февраля 1945 г. сержант Кириенко В. С. награжден орденом Славы III ст. за мужество, проявленное в жестоком бою у польской деревни Радомице 14 января 1945 г. В. С. Кириенко удалось дожить до Победы, причем сразу после окончания войны он был награжден медалью «За отвагу». Другие предполагаемые члены экипажа танка «Мать-Родина» также имели боевые награды. Например, грудь наводчика орудия ст. сержанта Кондрата Прокопьевича Анферова украшали ордена Славы III ст. и Красной Звезды. В самом конце войны он был представлен к ордену Красного Знамени, но (в который раз!) вышестоящее командование посчитало награду слишком высокой, и отважный танкист получил орден Славы II ст. По два ордена Красной Звезды имели заряжающий Василий Дмитриевич Коробейников (остался жив) и радист-пулеметчик ст. сержант Иван Михайлович Левченко. Орденами Красной Звезды были награждены механик-водитель Алексей Лукич Остапенко (остался жив) и наводчик орудия сержант Павел Федорович Балакшей. Не имел наград лишь механик-водитель старшина Анатолий Вуколович Чепик. Предположение, что он прибыл в полк с последним пополнением — 10 апреля 1945 года на укомплектование полка пригнали 12 танков Т-34 из 6154 танковой маршевой роты⁹ — не подтвердилось. Вскоре обнаружились документы, свидетельствующие, что А. В. Чепик уже в 1944 г. числился в списках личного состава 126 тп. В конце концов нашлись и приказы о его награждении. Весной 1944 г. А. В. Чепик был награжден медалью «За отвагу», затем, будучи уже механиком-водителем тягача, вновь отличился в бою и был награжден орденом Красной Звезды. Последнюю свою награду — вторую медаль «За отвагу» — А В. Чепик получил в марте 1945 г. за тяжелые январские бои. Тогда тягач Чепика был подбит, а сам он ранен. После возвращения в строй он вполне мог войти в экипаж П. М. Кашникова. С другой стороны, некоторые косвенные данные указывают на то, что ранее механиком-водителем танка «Мать-Родина» был А. Л. Остапенко.

Здесь необходимо отметить, что дата гибели экипажа Кашникова (29 апреля) вызывает большие сомнения. Ведь с того трагического дня до момента написания донесения о потерях минуло более двух недель. Вероятнее всего Кашников и его экипаж погибли все-таки не 29, а 28 апреля. Подтверждением этого факта служит ежедневная строевая записка о наличии и техническом состоянии танков 115 гв. танкового полка, составленная зампотехом полка гв. капитаном Сенченко. В ней прямо указано, что на 28 апреля 1945 г. безвозвратно потеряны пять танков полка, в их числе значатся и танки с номерами корпуса 0412492 и 0412497.¹⁰ А в «Сведениях о боевых повреждениях матчасти полка» за апрель 1945 г. за подписью того же капитана Сенченко говорится, что упомянутые выше пять танков были потеряны еще раньше — 27 апреля. К этому документу вернемся чуть позже, поскольку здесь кроется еще одна загадка.

В ночь с 24 на 25 апреля 1945 г. бригада получила приказ командира 6 гв. мехкорпуса о наступлении на Потсдам

Для себя отметим, что согласно этому документу Борним был взят к концу дня 26 апреля (по другим документам бригады еще раньше). Однако, как будет показано позднее, это вступает в полное противоречие с боевыми документами 126 тп (к тому времени 115 гв. тп), в которых фигурируют совершенно иные даты. Вот как события тех дней отражены в журнале боевых действий бригады.

В приведенном выше отрывке из документа необходимо отметить два существенных момента.

Во-первых, «центральная церковь города» в полутора километрах севернее железной дороги, о которой говорится в документе, есть не что иное, как евангелическая церковь Св. Николая, расположенная на старой Рыночной площади. Именно эта площадь считается историческим центром города, отсюда через Длинный мост (Lange Brucke) пролегает путь в южную часть Потсдама к железнодорожному вокзалу. К этой площади и пытались прорваться танки 115 гв. танкового полка, вошедшие в город с северо-запада со стороны предместья Борним. Однако путь к ней преграждал старый городской канал. Этот канал (в настоящее время частично засыпанный) пересекал город с востока на запад и в районе Вайзенштрассе (ныне это Дортуштрассе) круто поворачивал на юг. Именно здесь попали в смертельный капкан и были сожжены сразу четыре тридцатьчетверки полка. Это место отображено на схеме расположения безвозвратных потерь 115 гв. тп. Для лучшего представления схема привязана к снимку аэрофотосъемки центральной части Потсдама того времени.

   

Во-вторых, имеет место серьезное расхождение в датах. По официальной версии Потсдам был взят 27 апреля 1945 года. На самом же деле бои в городе продолжались практически до 1 мая. То, что 17 гв. мехбригада, соединившись своими передовыми группами с частями 1 Белорусского фронта, замкнула кольцо окружения, вовсе не означало, что «очаг сопротивления был ликвидирован». Гарнизон города отчаянно оборонялся еще несколько дней, хотя командующий 1 Украинским фронтом маршал И. С. Конев, как известно, поспешил отправить в Ставку победную реляцию о взятии Потсдама именно 27 апреля. Более того, 12 армия Венка 29 апреля наносила удар в направлении Потсдама и даже на короткое время (согласно немецкой версии событий) захватила Белитц, при этом немецкий гарнизон Потсдама сумел вырваться из окруженного города. Вот что о событиях тех тревожных дней рассказывают документы 115 гвардейского танкового полка.

В приведенных далее выдержках из документов прежде всего обращает на себя внимание хронология событий. Ознакомившись с ЖБД 115 гв. тп, невольно задаешься вопросом: о каком взятии Потсдама силами 17 гв. мехбригады 27 апреля можно говорить, если 115 гв. тп начал штурм города лишь утром 28 апреля?

Несколько слов в последнем абзаце выделены мною не случайно. После некоторых размышлений возникла нехорошая догадка: у Борнима полк потерял не просто один танк сожженным — это был танк с именем «Мать-Родина» на башне. На основании чего сделан этот печальный вывод, станет ясно из дальнейшего изложения. Продолжим знакомство с документами.

Еще один документ, упоминавшийся ранее, озаглавлен «Сведения о боевых повреждениях боевой матчасти 115 гв. тп за период с 1.04.45 г. по 1.05.45 г.».¹⁶ Согласно этому документу 29 апреля в районе Потсдама полк потерял два танка. Обе тридцатьчетверки с башенными номерами 62 и 002 на 3-м рубеже автострады Потсдам-Берлин прямо перед виадуком напоролись на засаду «Тигра» (или 88-мм зенитки) и с 900 метров были расстреляны в лоб.

А до этого непосредственно при штурме Потсдама полк потерял сразу пять танков (четыре из пяти были уничтожены в центральной части города), причем в документе указана дата 27 апреля, хотя согласно журналу боевых действий 115 гв. тп полк начал штурм лишь 28 апреля. Возможно, дата 27 апреля поставлена умышленно: поставьте себя на место комбрига и попробуйте внятно объяснить вышестоящему штабу, каким образом были потеряны пять танков сожжеными в городе, о взятии которого было доложено еще накануне.

В актах технического состояния у всех пяти машин указана одна и та же причина боевых повреждений — от фаустпатрона. Их сожгли практически в упор, с 40 метров.

Недалеко от канала сгорела машина с башенным № 67 (номер корпуса 411393). Это произошло на перекрестке улиц Беккерштрассе и Вайзенштрассе (нынешняя Дортуштрассе).

Затем настала очередь машины № 70 (корпус № 162483). Эту тридцатьчетверку расстреляли всего через несколько десятков метров на пересечении Дортуштрассе с набережной канала (Am Kanal, теперь это улица Йоркштрассе). В этом месте канал делал крутой поворот на юг. Это отчетливо видно на современном фото (слева на снимке засыпанное русло). В месте поворота имелся Железный мост (Eiserne Brucke), вероятно, перед ним и произошла трагическая развязка.

Пытались прорваться к мостам через канал, чтобы выйти в центр города, и две другие машины.

Тридцатьчетверке с башенным номером 66 (корпус № 162473) это почти удалось — танк сгорел прямо перед Науэнским мостом (Nauener Brucke) на пересечении с Науэнер штрассе (ныне это Фридрих-Эберт штрассе), совсем немного не дойдя до церкви св. Николая (на снимке виден шпиль церкви за современным зданием библиотеки).

А танк с № 76 (корпус № 0412492) пытался прорваться по Вайзенштрассе (нынешняя Дортуштрассе) к Широкому мосту (Breite Brucke), рядом с которым находилась Гарнизонная церковь. Если бы маневр удался, тридцатьчетверка по Брайтештрассе выходила бы прямиком к Длинному мосту, минуя старую Рыночную площадь. Однако у Дома солдатских сирот неподалеку от перекрестка Дортуштрассе и Шпорнштрассе машина была сожжена.

Что касается танка с корпусом № 0412497 (башенный № 82), то он согласно документам сгорел на северной окраине с. Банштадт. Возникает вопрос, на каком же танке воевал экипаж Кашникова: на машине с башенным номером 82 (№ корпуса 0412497) либо это была машина № 76 (№ корпуса 0412492)? После ознакомления со списками потерь и составленными 2 мая 1945 г. актами технического состояния танков, сгоревших при штурме Потсдама, напрашивается лишь один вывод: название «Мать-Родина» принадлежало машине № 0412497 (башня № 82). Подробнее рассмотрим и сравним степень боевых повреждений обеих машин.

   

Тридцатьчетверка № 0412492 была поражена в моторное отделение — фаустпатрон угодил в правый борт, выше надгусеничной полки в районе между 4-м и 5-м опорными катками. И, хотя машина в результате сгорела, вряд ли попадание в мотор было смертельным для всего экипажа (вспомним, что из всего экипажа Кашникова в живых — предположительно! — остался лишь заряжающий).

С танком № 0412497 дела обстояли еще хуже: он был поражен сразу двумя фаустпатронами с расстояния 40-45 метров. Вот выписка из акта технического состояния машины № 0412497.

2. Район: северная окраина с. Банштадт
3. Причина: от фаустпатрона
4. При выполнении какой задачи (марш, разведка, атака и т. д.): атака
5. Повреждения машины:
   • а) броневой корпус — пробоина правого борта, надмоторная броня — сгорел, разорван
   • б) вооружение и оптика — сгорело, разорвано
   • в) мотор и главн. фрикцион — сгорел, разорван
   • г) КПП и борт. фрикционы — сгорели, разорваны
   • д) борт. передача и ходов. часть — сгорела, разорвана

   

На приведенном ниже рисунке-реконструкции места поражения обеих машин фаустпатронами показаны в более удобном для восприятия ракурсе. Рисунок выполнен на основании хранящихся в архиве схем расположения боевых повреждений танков №№ 0412492 и 0412497.

   

Пробитие кормовой надмоторной брони машины № 0412497 могло не быть критичным, но пробоина правого борта как раз в том месте, где находится радист-пулеметчик, не оставила экипажу шансов на спасение. Видимо, в боевом отделении полыхнуло топливо, затем сдетонировал боекомплект. Спастись из огненной ловушки успел лишь заряжающий. Возможно, и Кашникову удалось в последний момент невероятным усилием выброситься из командирского люка на броню, поскольку в списке потерь не указано, что его труп сгорел в танке (в отличие от остальных членов экипажа). Теперь уже никогда не узнать нам всех подробностей того ада...

Однако попробуем понять, где же погиб экипаж П. М. Кашникова. В уже упоминавшемся акте технического состояния значится, что танк Т-34-85 № 0412497 был сожжен на северной окраине с. Банштадт. Поиски географического названия Банштадт на подробной немецкой карте 1947 г. результата не дали. Наконец, стало очевидно: не было никакого таинственного с. Банштадт! Зато было поместье Борнштедт и обыкновенная ошибка писаря (кстати, такие ошибки в архивных документах далеко не редкость, особенно, если речь идет о фамилиях или названиях населенных пунктов. Даже на этой странице приведено несколько примеров подобного рода). А теперь вспомним запись в журнале боевых действий полка за 28 апреля: «...В 6.30, встретив упорное сопротивление про-ка сев.-зап. окр. пригорода Потсдам-Борним, (выделено мною — В. Т.) полк ... начал бой за город». Вот оно! Смотрим на карту и убеждаемся: пригород Потсдама Борним есть не что иное, как северная окраина поместья Борнштедт. Именно здесь 115 гвардейский танковый полк понес свою первую потерю при штурме, и этой потерей была разорванная страшным взрывом тридцатьчетверка «Мать-Родина» гвардии младшего лейтенанта Петра Михайловича Кашникова.

   

Похоже, трагедия произошла вблизи перекрестка современных улиц Мичуринштрассе и Хугштрассе. На следующем снимке запечатлена улица Мичуринштрассе в пригороде Потсдама Борним. Наиболее вероятно, что именно по ней пролегал последний маршрут П. М. Кашникова и его экипажа. В конце улицы виден перекресток с Хугштрассе, до которого «Мать-Родина» так и не дошла.

Помимо всего прочего с помощью А. И. Федорова (Форум Поисковых Движений) удалось, наконец, «привязать» схему расположения первичного захоронения гв. мл. лейтенанта П. М. Кашникова к спутниковой карте Потсдама. Первичная могила была расположена от Эрлёзеркирхе (церковь Спасителя) по азимуту 195° около 280 м в квартале между железной дорогой и нынешними Гешвистер-Шольштрассе у перекрестка с Карл-фон-Осецкий-штрассе.

   

Как видим, схема прекрасно вписывается в план города. Практически полное совпадение треугольных кварталов вкупе с надежными естественными ориентирами: на западе — озеро возле Римских бань в парке Сан-Сусси, на востоке — бухта Хафель и кирха в центре.

В составленных в 80-х годах документах по учету советских воинских захоронений на территории Германии есть описание кладбища в местечке Михендорф близ Потсдама. Захоронения на этом кладбище производятся с 1945 г. Всего тут погребено 5248 советских воинов и граждан СССР, а также 187 человек неизвестных.

   

Здесь в 1947 г. был открыт памятник павшим советским воинам. В 1968 г. у подножия памятника установили четыре мемориальных мраморных плиты с фамилиями 126 воинов, погребенных в братских могилах. Судя по документам, в одной из братских могил похоронен старшина Чепик А. В. (в документе нестыковка с отчеством, но похоже, что это явная ошибка писаря, т. к. остальные данные совпадают полностью). Вероятнее всего, что здесь же захоронены и останки товарищей Чепика по героическому экипажу.

Через много лет после окончания войны генерал-полковник К. В. Крайнюков, который с осени 1943 г. являлся членом Военного совета 1 Украинского фронта, напишет в своих воспоминаниях о таком эпизоде, имевшем место в Берлине 1 мая 1945 г.

Донесение о потерях, которые 115 гв. танковый полк понес в конце апреля 1945 г. при штурме Потсдама было отправлено в вышестоящие штабы лишь 15 мая, поэтому не мог генерал знать, что в тот далекий майский день помимо павшего полковника Василия Федоровича Орлова в Берлине незримо присутствовал и младший лейтенант Петр Михайлович Кашников со своим сгоревшим экипажем...

Послесловие.

Когда я цитировал мемуары К. В. Крайнюкова, меня не отпускало ощущение какой-то натяжки в описании генералом празднования 1 мая 1945 г. в Берлине, поэтому привел лишь самый конец абзаца. Теперь, после посещения ЦАМО, привожу смутивший меня отрывок из воспоминаний полностью.

Ох, уж эти сказочки, ох, уж эти сказочники... Буду только рад, если кто-то аргументировано меня опровергнет, но, согласитесь, как-то странно получается: Берлин еще не взят, а наши войска уже проходят по его улицам парадным строем. Конечно, могло быть всякое. Но вот что касается встречи с танком «Мать-Родина», то здесь у меня возникли очень серьезные сомнения в достоверности изложенного: невозможно за несколько дней восстановить сгоревшую и к тому же разорванную машину. Так ведь ее и не восстанавливали! Согласно документам штаба 17 гв. мехбригады и актам технического состояния машин 115 гв. танкового полка все танки, потерянные полком 27-29 апреля 1945 г. в жестоких боях за Потсдам, (а, значит, и «Мать-Родина»), были осмотрены на предмет определения боевых повреждений и актированы лишь 2 мая. После этого все они были списаны, как безвозвратные потери, о чем свидетельствует сводная ведомость на списание боевых машин 17 гв. мехбригады с 19 апреля по 7 мая 1945 г.

В строю на 1 мая 1945 г. оставалось лишь 11 танков. Основная задача, поставленная 115 гв. тп — замкнуть второе кольцо окружения в районе Потсдама. Поэтому в Берлин полк не входил, что подтверждается документально.

Вот так.